Дело о расстрелах на Институтской можно назвать одним из ключевых расследований Майдана. Ведь речь идет о самом громком преступлении времен Революции достоинства: убийстве 48 протестующих и ранении еще 80-ти. Следователи подозревают в причастности к этим расстрелам представителей так называемой Черной роты спецподразделения милиции «Беркут». В целом речь идет о более 20 человеках. Часть из них бежала в Россию почти сразу после Виктора Януковича. Их командир, Дмитрий Садовник, перебрался в РФ несколько позже: 19 сентября 2014 го судья Печерского райсуда Киева Светлана Волкова отпустила его из СИЗО под домашний арест. Именно тогда Садовника последний раз видели в зале суда. Волкову, к слову, Верховная Рада уволила в 2016-м, вместе с другими представителями Фемиды, которые принимали неправосудные решения по майдановцам. Впрочем она смогла восстановиться в должности в 2019-м. А в конце августа этого года Шевченковский райсуд, который рассматривал дело о незаконном увольнении Садовника, полностью ее оправдал.

Наконец, в деле о расстрелах на Институтской на скамье подсудимых оказалось пятеро бывших спецназовцев Сергей Зинченко, Павел Аброськин, Олег Янишевский, Сергей Тамтура и Александр Маринченко. Судебные заседания длились с 2016-го, а суд присяжных собирался минимум раз в неделю. Так продолжалось до декабря прошлого года, пока Офис президента не решил отдать их пророссийским боевикам из Донбасса.

Проблемы обмена

Стоит напомнить, что 29 декабря прошлого года состоялся масштабный обмен с так называемыми отдельными районами Донецкой и Луганской областей (ОРДиЛО): Украина смогла вернуть себе 76 человек, зато отдала более сотни. Среди них были и обвиняемые по делу о расстрелах на Институтской. Собственно, было только два возможных варианта этого обмена: либо Святошинский райсуд в течение месяца вынесет приговор, или бывшим силовикам сменят меры (с арестов на личные обязательства). Тогдашнее руководство Генпрокуратуры выбрало второй вариант, попутно пытаясь давить на рядовых прокуроров: в свое время письмо с требованиями Руслана Рябошапки менять меры фигурантам обмена (речь идет, фактически, о вмешательстве в работу прокуроров, запрещенном законом) попал в СМИ. Несмотря на это, несмотря на протесты пострадавших, несмотря на протесты семей Небесной сотни бывших силовиков отпустили.

Подробнее об этом читайте в материале Расстрел Майдана: как за пол года до приговора дело разваливают для обмена с Путиным

ГПУ тогда выступала с заявлениями, в которых убеждала: судебные заседания в одном из самых важных дел Майдана продолжаться и в дальнейшем. Даже называли два варианта дальнейшего развития событий. Первый, оптимистический: пятеро экс-беркутовцев после обмена возвращаются в Украину и присяжные Святошинского райсуда Киева работают в обычном режиме. Второй, реалистичный: пятеро обвиняемых не возвращаются с оккупированных территорий Донбасса и тогда суд переходит в заочные заседания, то есть рассматривает дело без обвиняемых. Такие заявления вызвали возмущение судей. Они заявили, что Генпрокуратура не имеет права указывать им, как работать. И вообще, по мнению представителей Фемиды, руководству ГПУ стоит больше внимания уделять своим подчиненным и их работе.

По состоянию на 10 сентября в Киев вернулись только двое экс-силовиков: Маринченко и Тамтура. Еще трое находятся на оккупированном Донбассе и якобы хотят, но не могут вернуться в Украину, поскольку не имеют паспортов.

«Трое обвиняемых (Зинченко, Аброськин, Янишевский) до сих пор находятся на территориях ОРДиЛО. С января ничего не поменялось: у них до сих пор нет документов, контрольные пункты въезда-выезда (КПВВ), через которые они могли бы приехать, до сих пор закрыты из-за COVID-19, как я понимаю. Ситуация, на самом деле патовая. Потому что посольств и консульств Украины на тех территориях нет. А их документы (документы от самопровозглашенных и поддерживаемых Россией «ДНР» и «ЛНР» – ред.) Украина не признает», – заявил в комментарии «Буквам»  один из адвокатов обвиняемых Стефан Решко.

Обвиняемые беркутовцы. Фото УНІАН

Собственно, в этом году Святошинский суд не может похвастаться высокой результативностью: присяжные по делу о расстрелах на Институтской собирались только четыре раза. Первый раз – в январе. Тогда суд констатировал отсутствие обвиняемых экс-беркутовцев и отвел прокуроров, которые помогали в их освобождении. Второй – уже в марте, во время карантина. Именно на это заседание явились Маринченко и Тамтура. Однако,  оно прошло в закрытом режиме и также продолжалось недолго. В третий раз заседание должно было состояться в июне. Однако тогда Киевсовет не смог вовремя продлить полномочия для присяжных.

Подробнее об этом читайте в материале Дело обмененных беркутовцев: присяжных нету, судей хотят заменить адвокаты

Четвертый раз суд пытался провести заседание 10 сентября. Но и на этот раз не смог собраться: заболело двое судей (основной и запасной), поэтому судья Дячук взял паузу до 20 октября.

«Мы не смогли открыть заседание по объективным причинам. Судьи на больничном. Данных о том, что это связано с COVID-19 у нас нет. Надеемся, до следующей даты, 20 октября, мы все будем здоровы. Хочу также отметить, что в прошлый раз мы не могли начать заседание, поскольку не было полномочий у присяжных. В июле этого года киевский городской совет эту проблему решил», – прокомментировал ситуацию журналистам Дячук. Он также добавил, что во время следующего заседания суд планирует работать полный рабочий день, так как за 10 месяцев собралось большое количество вопросов и ходатайств от участников процесса, которые надо рассмотреть.

Невыполненные обещания

Важнейший вопрос, который встал перед судом после обмена: как продолжать работу? Поскольку заседания не могут происходить без обвиняемых – это нарушение их права на защиту. Украинские законодатели пытались решить подобную проблему еще в 2014-м, когда в Уголовный процессуальный кодекс (УПК) вписали ряд изменений, среди которых был и так называемый «заочный суд». Фактически речь идет об осуждении обвиняемого без его присутствия. Впрочем чтобы начать «заочку» нужно выполнить целый ряд требований. Как вот доказать, что человек длительное время скрывается и находится в международном розыске. Кроме того, у него должен был быть профессиональный адвокат. Также закон предусматривает, что в случае «исчезновения» части обвиняемых суд может продолжаться и в дальнейшем. Просто часть людей получит приговоры «заочно». Для этого прокуратура должна попросить суд о специальном судебном производство. Впрочем, в деле о расстрелах а Институтской прокуроры не спешат с такими обращениями.

«Да, Уголовный процессуальный кодекс предусматривает для нас такую ​​возможность. Мы действительно можем просить суд, чтобы заочка была в основном производстве. Но здесь есть определенные нюансы. Например, если обвиняемые в определенный момент появятся – то надо начинать сначала. То есть на всей работе в предыдущие четыре года можно ставить крест», – комментирует «Буквам» ситуацию прокурор Янис Симонов.

И это не единственная проблема «заочного суда». Также существуют проблемы с получением разрешения на такую ​​процедуру: необходимо, чтобы обвиняемые были в международном розыске. Фактически, речь идет о розыске по базам Интерпола, чего, по словам собеседников «Букв» в прокуратуре, добиться не так уж и просто. И только после этого суд дает разрешение на «заочку». Вместе с тем, части судей якобы было достаточно решения следователя о необходимости объявить обвиняемого / подозреваемого в такой розыск. Представители прокуратуры, в частности сейчас ликвидированного Департамента спецрасследований (отвечал за дела Майдана) просили у народных депутатов принять изменения в законодательство, в которых требовали конкретизировать этот момент еще с 2017 года. Однако изменений в закон до сих пор нет.

Еще одна проблема, связанная с заочкой, о которой упоминал прокурор Симонов – это обнуление судебных дел. В ст. 323 Уголовного процессуального кодекса говорится, что в случае исчезновения оснований для «заочки» (то есть появления обвиняемого – ред.) судебное разбирательство начинается сначала. В то же время часть судей убеждена, что разбирательство должно стартовать с того момента, в который исчез подозреваемый.

«Даже если мы перейдем к заочному суду, мы сохранили те годы работы, которые были. И если обвиняемые внезапно появятся – то мы начнем с ними заседание с того момента, в который они исчезли. Мы за эти годы сильно продвинулись в работе. Если сравнивать с забегом на 100 км – то нам осталось пройти еще 100 м. Но они сложные», – комментирует Дячук.

«Даже если мы перейдем к заочке и часть обвиняемых получит приговоры – нет гарантий, что в Апелляционном или Верховном суде решение останется в силе. Мы не сомневаемся, что Святошинский суд профессионально аргументирует и обоснует свое решение. Но его могут отменить чисто по формальным основаниям. Потому ст. 323 УПК гласит, что в случае возвращения обвиняемых дело надо начинать «с нуля», – говорит Симонов.

Собственно, обещания устранить эти недостатки якобы давали и представители Офиса президента, и Офиса генпрокурора чуть ли не сразу после декабрьского обмена прошлого года. С тех пор прошло 9 месяцев, однако обещания до сих пор остались обещаниями.

Более того, работа над усовершенствованием процедуры «заочного суда» велась еще при Юрии Луценко. Но законопроекта, который мог бы решить самые большие проблемы, нет. «Работа над изменениями в «заочке» велась. Были рабочие группы. Депутаты в Раде якобы сейчас тоже работают над изменениями в УПК. Но здесь речь идет о масштабной работе, которая будет длится долго. Если же говорить о делах Майдана – то изменения в «заочку» были нужны на «вчера», – говорит собеседник «Букв» в прокуратуре.

Вместе с тем, пока возникают сомнения, что суд по делу о расстрелах на Институтской таки перейдет к «заочке». Ведь бывшие беркутовцы, которых обвиняют в преступлении, не объявлены в международный розыск. «Для специального судебного производства («заочный суд»- ред.) нужно выполнить несколько условий. Одно из них – пребывание лица в международном розыске. Участники процесса могут друг-друга убеждать в том, что лицо скрывается, что она должным образом уведомлено о заседании и уклоняется от явки в суд. Но есть объективное обстоятельство: международный розыск. И отсутствие этого формального основания делает все дальнейшие обсуждения о «заочном суде» ничтожными. В рамках нашего производства решения о международном розыске части обвиняемых не принималось. И в таком розыске они не находятся», – комментирует «Буквам» ситуацию Сергей Дячук.

Он добавляет: суд не имеет официальной информации о местонахождении трех экс-беркутовцев. «Мы заявили публично, еще в начале года, что 29 декабря 2019-му нанесен сокрушительный удар по нашему рабочему процессу. Мы не будем обсуждать причины: произошло как произошло и есть лица, которые принимали соответствующие решения. Но отсутствие обвиняемых – это проблема для уголовного процесса. Мы не можем их задержать и привести в суд. Двое обвиняемых, вы сами могли убедиться, в суде присутствуют (Маринченко и Тамтура – ред.). Что касается других трех у нас нет официальной информации. Мы не знаем, где они», – отметил Дячук.

Пока же остается ждать 20 октября. Можно надеяться, что именно тогда защита экс-беркутовцев озвучит хоть какую-то информацию о местонахождении своих подзащитных. Также можно предположить, что прокуратура попытается просить суд начать заочное производство по трем бывших силовикам, чтобы сдвинуть работу с мертвой точки. Правда, без международного розыска вряд ли это будет возможным. Суд, в свою очередь, утверждает: у него существует несколько вариантов разблокировать свою работу. И только заочкой они не ограничиваются.