#Буквы приводят перевод письма, опубликованного в Kyivpost.

“Уважаемый министр Аваков,

Я с большим интересом следил за делом об убийстве 20 июля 2016 г. журналиста Павла Шеремета, особенно за последними публичными заявлениями о том, что виновные были найдены 12 декабря 2019 г. после ареста и задержания подозреваемого Андрея Антоненко. Вы можете спросить, почему эксперта по обороне это заинтересовало? В британской армии мы имеем собственную систему правосудия, и поэтому мы изучаем право, находясь в академии. На протяжении своей карьеры мы регулярно получаем обязательное повышение квалификации. Я обвинял, защищал и входил в состав присяжных в более 100 военных делах, включая защиту солдат в гражданских судах и даже в высшем суде Лондона. Как начальник военной тюрьмы я имел полномочия судьи. Правосудие и защита прав человека для меня значат очень много.

Ваше публичное шоу, арест и содержание под стражей Антоненко в течение такого длительного периода заставили меня задуматься над использованием и пониманием понятия “доказательств” в таких серьезных делах. Существует много типов доказательств, но по делу об убийстве важно учитывать только сильнейшие типы, иначе существует серьезный риск привлечения к ответственности не того лица. Человек невиновен, пока не будет доказано обратное. Проблема в этом деле заключается в том, что, как представляется, нет прямых доказательств, что Антоненко связан с убийством. Если это действительно правда, то содержание его под стражей по подозрению существует на очень слабых юридических основаниях. Из представленных до сих пор доказательств следует, что ни один человек за пять лет не выдвинул ничего, что связывает его с делом весомым фактом. Также, похоже, отсутствуют какие-либо криминалистические доказательства – ни ДНК, ни телефонных звонков, ни неопровержимых доказательств, ничего.

Лучшее, что сделала полиция, – это то, что мужчина на видео видеонаблюдения экспертами определен как такой, что ходит идентично Антоненко. Это на самом деле может быть технически правильно, но они, видимо, не учли обратного, что в Украине, Беларуси или России может быть гораздо больше людей, имеющих сильный мотив для этого убийства и одинаково хорошо соответствующих этому описанию. Любой старый солдат скажет вам, что он может узнать другого солдата по походке. Штангисты также имеют подобные формы тела и схемы походки, созданные сходством развития мышц благодаря выполнению тех же одинаковых упражнений раз за разом в течение многих лет.

Логика экспертов по пересмотру видеонаблюдения также нарушается, когда мы слышим, что в 2016 году другие эксперты полиции определили мужчину на видео отличающимся ростом на 10 сантиметров от арестованного Антоненко. Странно, что будучи поставленной перед этим фактом, полиция пыталась утаить настоящий рост Антоненко от его команды защиты, скорее всего потому, что это не соответствовало их собственным доказательствам. Можно утверждать, что как только полиция установила противоречие в росте, его следовало немедленно освободить из-под стражи. Сейчас он находится под стражей более 300 дней по бросовым доказательствам.

Британский эксперт по походке Иван Бирч, которого полиция привлекла для просмотра видеозаписей видеонаблюдения, тогда не сделал вывод, используя международно установленные протоколы для сравнительных суждений. Они четко базируются на математических вероятностях. Он использовал нестандартное слово “достаточно”, чтобы описать оцененное сходство походки между убийцей и Антоненко. Это слово было использовано в украинском документе, подписанном британским экспертом. В качестве доказательства следует предоставить оригинал, подписанный профессором Бирчем на английском языке, по установленным протоколам. Это для того, чтобы суд был полностью уверен в языковой точности рекомендации. Этот английский документ не был передан команде защиты, несмотря на неоднократные запросы. Отсутствие английского оригинала и использование нестандартной статистически неизмеримой рекомендации в украинском документе должны вызвать реальные сомнения в правдивости всего полицейского дела.

Недавно в ходе написания научной работы в Journal of Forensic Sciences ученые пришли к выводу, что наука об анализе походки была довольно незрелой, поэтому “суды должны относиться к доказательствам походки с осторожностью, как и к любой другой форме доказательств, происходящих из дисциплин без полностью установленных кодексов практики, уровня ошибок, и демонстрационных программ в криминалистических сценариях”. Таким образом, эти доказательства оцениваются в лучшем случае в научном плане как “слабые” и никогда не должны считаться главными или юридически убедительными по делам такой серьезности.

Полиция также аргументировала побочными доказательствами, например, что Антоненко живет неподалеку от места убийства, он носит подобную одежду, что у него есть борода, как у убийцы, он знает других арестованных подозреваемых и тому подобное. Но косвенные доказательства можно аргументировать лишь как следствие из твердых фактов, и во всех случаях эти логические этапы и факты первого порядка просто отсутствуют. Например, одежду можно использовать только в том случае, если это имеет криминалистические основания, например, была обнаружена ДНК или взрывчатка. Благодаря общим сетям магазинов, таких как Zara, Mango, Benetton и Hugo Boss, каждый в мире теперь может носить одинаковые фасоны, логотипы или узоры. Возможно, Антоненко владел квартирой вблизи места убийства, но такими же владеют и тысячи других людей. Следовательно, эти комментарии полиции не имеют твердой основы, которая может быть использована в деле такого типа. Было заявлено, что вот-вот поступит больше доказательств, но они не появились. Суды должны рассматривать то, что представлено им за вескими доказательствами, а не за эмоциям.

Другие идеи, представленные полицией, лежат в области догадок, например, о том, что неизвестный организовал дело. Ну, это очевидно, но поскольку нет прямых доказательств против Антоненко или кого-то другого, между ним и другими не может существовать причинно-следственная связь. Этот факт не является доказательством. Мотивом также являются только догадки без всякой жесткой, логической основы. Если бы раньше Шеремет действовал против Антоненко лично крайне плохо, это может иметь определенную силу. Но фактической связи между мотивом и отношениями двух людей вообще нет. За пять лет, пожалуй, никто не выдвинул ни одной идеи или факта, которые вообще связывали их, не говоря уже о том, чтобы арестовать и осудить кого-то за убийство. Полицейские предложения по мотивации в основном являются бессмысленными комментариями, не стоящими серьезных дел такого типа.

Когда вы сказали по телевидению президенту Владимиру Зеленскому, что полиция установила возможных виновных, внезапная скорость решения дела должна стать для вас красным флагом. Это было слишком быстро и слишком разумно. Теперь мы знаем почему. Полиция выдвинула гипотезу о преступном умысле, видимо, не подкрепленную реальными доказательствами. С течением времени эта гипотеза снова и снова демонстрировала отсутствие доказательной силы. Полиция должна была предупредить вас об этом, и дело, видимо, следовало бы закрыть. Тот факт, что, удерживая Антоненко под стражей, суды учитывают догадки, а не доказательства, также должно вас сильно беспокоить как министра. Правосудие – это правительственная проблема, и здесь она оказывается серьезно проблематичной.

Сейчас Антоненко может быть полностью виновным. Я не пытаюсь доказать обратное. Доказательства вины – за полицией и прокурором. Решение вопроса о виновности – для судов. Моя цель здесь отметить, что на первый взгляд сторона обвинения не предоставила надлежащих доказательств, которые связывали бы Антоненко с этим делом. И, конечно, их недостаточно, чтобы оставить его под стражей на такое длительное время за спланированное убийство. Но если полиция и суды не понимают, что такое “доказательства” или средства, как они уже демонстрируют, это обвинение основывается на очень слабых основаниях. К сожалению, я также предполагаю, что с этим делом в Европейском суде по правам человека может случится вам, вашей полиции и стороне обвинения большая боль в ближайшие месяцы”.

Что известно о деле Шеремета?

О задержании подозреваемых в убийстве журналиста Павла Шеремета, которое произошло в 2016 году, стало известно в начале декабря прошлого года. Подозрения были предъявлены медсестре Яне Дугарь, врачу и волонтерке Юлии Кузьменко и музыканту Андрею Антоненко. С того момента Юлия Кузьменко и Андрей Антоненко находились под стражей (Антоненко до сих пор), а Яну Дугарь отпустили под залог из-под домашнего ареста.

Ранее следствие утверждало, что Антоненко, “увлекшись ультранационалистическими идеями, культивируя величие арийской расы… решил создать организованную группу, чтобы в ее составе совершить убийство журналиста и радиоведущего Павла Шеремета”. По словам самого музыканта, эта формулировка была взята из другого уголовного производства, которое не имеет отношения к убийству журналиста.

21 мая стало известно, что следствие по делу об убийстве Павла Шеремета изменило текст подозрения фигурантам, убрав слова об “ультранационалистических идеях” и “величии арийской расы”. В соответствии с новым текстом подозрения, организаторами преступления считаются “неустановленные лица”, а все ранее заявленные фигуранты дела — его исполнителями.

Читайте также:

Донбасс, Майдан, выборы. Как выбирали присяжных по делу Шеремета

#Буквы вспоминали ключевые факты о деле Шеремета, а также заявления Президента Украины Владимира Зеленского о том, кто несет ответственность за его расследование.

Активисты, политики, чиновники выражали недоверие следствию, поэтому регулярно выходили на акции протеста и требовали справедливого расследования убийства журналиста.