Об этом на сайте британского издание The Guardian вышла авторская колонка израильского историка Юваля Ноя Харари. #Буквы публикуют полный перевод материала.
Современный мир основывается на убеждениях, что люди могут перехитрить и победить смерть. Это было революционно новое отношение к этому явлению. На протяжении большей части истории люди покорно подчинялись смерти. Вплоть до новейшей эры.
До этого большинство религий и идеологий считали смерть не только нашей неизбежной судьбой, но и основным источником смысла жизни.
Самые важные события человеческого существования, считалось, происходят после того, как вы выдохнули в последний раз. Только тогда вы были готовы узнать истинные секреты жизни. Только тогда вы обрели вечное спасение или перенесли вечное проклятие. В мире без смерти – и, следовательно, без рая, ада и реинкарнации — такие религии, как христианство, ислам и индуизм, не имели бы смысла. На протяжении большей части истории лучшие человеческие умы были заняты, придавая смысл смерти, но пытались победить ее.
Эпос о Гильгамеше, миф об Орфее и Эвридике, Библия, Коран, Веды и бесчисленное множество других священных книг и рассказов, терпеливо объяснивших несчастным людям, что мы умираем. Потому что на это воля Божья, или так предопределено Космосом, или Матерью-Природой и, что нам лучше принять эту судьбу со смирением и изяществом.
Возможно, когда-нибудь Бог отменит смерть великим метафизическим жестом, таким как второе пришествие Христа. Но этот катаклизм был явно выше уровня той цены, которую могли заплатить люди.
Затем наступила научная революция.
Для ученых смерть — это не божественный рок — это просто технический сбой. Люди умирают не потому, что так предопределил Бог, а из-за технического сбоя. Сердце перестает качать кровь. Рак уничтожил печень. В легких размножаются вирусы. И что отвечает за все эти технические проблемы? Другие технические проблемы. Сердце перестает качать кровь, потому что недостаточно кислорода достигает сердечной мышцы. Раковые клетки распространяются в печени из-за случайной генетической мутации. Вирусы поселились в легких, потому что кто-то чихнул в автобусе. Ничего метафизического в этом нет. Наука считает, что у каждой технической проблемы есть техническое решение.
Нам не нужно ждать второго пришествия Христа, чтобы победить смерть.
Пара ученых в лаборатории может с этим справиться. Если раньше смерть была специализацией священников и богословов в черных рясах, то теперь этим занимаются люди в белых халатах. Если сердце барахлит, мы можем простимулировать его работу кардиостимулятором или даже пересадить новое сердце. Если рак неистовствует, мы можем убить его радиацией. Если вирусы распространяются в легких, мы можем победить их новым лекарством.
Да, в настоящее время мы не можем решить все технические проблемы. Но мы продолжаем над ними работать. Лучшие человеческие умы больше не проводят время, пытаясь придать смысл смерти, вместо этого они заняты продлением жизни. Они исследуют микробиологические, физиологические и генетические системы, ответственные за болезни и старость, и разрабатывают новые лекарства и революционные методы лечения.
В своей борьбе за продление жизни люди добились удивительных успехов. За последние два столетия средняя продолжительность жизни выросла с 40 лет до 72 во всем мире и до 80 в некоторых развитых странах. Кроме того, удалось вырвать детей из лап смерти. До XX века, по крайней мере, треть детей никогда не достигали совершеннолетия. Молодые люди обычно поддаются детским болезням, таким как дизентерия, корь и оспа. В Англии в XVII веке около 150 из 1000 новорожденных умирали в течение первого года жизни, и только около 700 достигли 15-летнего возраста. Сегодня только пять из 1000 английских младенцев умирают в течение первого года, и 993 празднуют свое 15-летие. В целом, сегодня в мире детская смертность составляет менее 5%.
Люди настолько преуспели в попытке сохранить и продлить жизнь, что наше мировоззрение в корне изменилось.
В то время как традиционные религии рассматривали загробную жизнь как основной источник смысла жизни, в XVIII веке возникли такие течения, как либерализм, социализм и феминизм, люди потеряли всякий интерес к загробной жизни. Что происходит с коммунистом после смерти? Что происходит с капиталистом? Что происходит с феминисткой? Бессмысленно искать ответ в трудах Карла Маркса, Адама Смита или Симоны де Бовуар.
Единственная современная идеология, которая все еще придает смерти центральную роль, – это национализм. В поэтические и отчаянные моменты национализм обещает, что тот, кто умрет за нацию, навсегда останется в ее коллективной памяти. И все же это обещание настолько расплывчато, что даже большинство националистов не знают, что с этим делать. Как на самом деле ты останешься “жить” в памяти? Если вы мертвы, как вы узнаете, помнят ли вас люди или нет?
Вуди Аллена однажды спросили, надеется ли он вечно жить в памяти киноманов. Аллен ответил: “Я бы предпочел жить в моей квартире”. Даже многие традиционные религии сменили фокус. Вместо того, чтобы обещать небеса в загробной жизни, они стали уделять гораздо больше внимания тому, что они могут сделать для вас в этой жизни.
Единственная современная идеология, которая все еще отдает смерти центральную роль, – это национализм.
Изменит ли нынешняя пандемия отношение людей к смерти? Возможно нет. Как раз наоборот. COVID-19, вероятно, заставит нас удвоить наши усилия по защите человеческих жизней.
Поскольку доминирующая культурная реакция на COVID-19 – не смирение, а смесь возмущения и надежды.
Когда в досовременном обществе, таком как средневековая Европа, разразилась эпидемия, люди, конечно, опасались за свою жизнь и были опустошены смертью близких, но главной культурной реакцией была смиренность. Психологи могут назвать это “выученной беспомощностью”. Люди говорили себе, что это воля Бога — или, возможно, божественное возмездие за грехи человечества.
“Бог знает лучше. Мы злые люди, заслуживаем этого. И вы увидите, в конце все получится лучше. Не волнуйтесь, хорошие люди получат награду на небесах. И не тратьте время на поиски лекарства. Эта болезнь была послана Богом, чтобы наказать нас. Те, кто думают, что люди могут преодолеть эту эпидемию с помощью собственной изобретательности, просто добавляют грех тщеславия к своим другим преступлениям. Кто мы, чтобы сорвать планы Бога?”
Отношение к этому сегодня является абсолютно противоположным. Всякий раз, когда какое-то стихийное бедствие убивает многих людей — авария на поезде, высотный пожар, даже ураган — мы склонны рассматривать его как предотвращаемую человеческую ошибку, а не как божественное наказание или неизбежное стихийное бедствие. Если бы железнодорожная компания не скупилась на бюджет безопасности, если бы муниципалитет принял более строгие правила пожарной безопасности, и если бы правительство направило помощь быстрее — эти люди могли бы быть спасены.
В 21 веке массовая смерть стала автоматической причиной судебных процессов и расследований.
Это и есть наше отношение к чуме. В то время как некоторые религиозные проповедники поспешили охарактеризовать ВИЧ как Божье наказание для геев, современное общество милосердно отнеслось к этим предубеждениям, и в наши дни мы обычно рассматриваем распространение ВИЧ, Эболы и других недавних эпидемий как организационные неудачи. Мы предполагаем, что человечество обладает знаниями и инструментами, необходимыми для обуздания таких эпидемий, и если инфекционное заболевание все же выходит из-под контроля, это происходит из-за человеческой некомпетентности, а не божественного гнева.
COVID-19 не является исключением из этого правила. Кризис еще далек от завершения, но игра в обвинения уже началась. Разные страны обвиняют друг друга. Конкурирующие политики бросают ответственность от одного к другому как ручная граната без булавки. Наряду с возмущением, есть также огромное количество надежды.
Сегодня наши герои — не священники, которые хоронят мертвых и оправдывают бедствие. Наши герои – медики, которые спасают жизни. А наши супергерои — это ученые в лабораториях.
Точно так же, как кинозрители знают, что “Человек-паук” и “Чудо-женщина”, в конце концов, победят плохих парней и спасут мир, так и мы совершенно уверены, что в течение нескольких месяцев, возможно, года, люди в лабораториях придумают эффективные методы лечения COVID-19 и даже прививки. Вопрос о вакцине на устах у всех: от Белого дома и Уолл-стрит до балконов Италии. Все задаются вопросом “когда будет готова вакцина”. Когда? И будет ли?
Когда вакцина действительно будет готова и пандемия закончится, какой главный вывод сделает человечество? По всей вероятности, нам нужно будет приложить еще больше усилий для защиты человеческих жизней. Нам нужно больше больниц, больше врачей, больше медсестер. Нам нужно накапливать больше аппаратов ИВЛ, больше защитного снаряжения, больше наборов для тестирования.
Нам нужно вкладывать больше денег в исследование неизвестных патогенов и разработку новых методов лечения. Мы не должны быть снова застигнуты врасплох.
Кризис еще далек от завершения, но борьба в самом разгаре и политики перекладывают ответственность друг на друга. Некоторые вполне могут утверждать, что кризис должен научить нас смирению. Мы не должны быть так уверены в нашей способности подчинять силы природы. Многие из этих скептиков — средневековые противники, которые проповедуют смирение, будучи на 100% уверены, что знают все правильные ответы. Некоторые фанатики не могут помочь себе — пастор, который еженедельно проводит изучение Библии для кабинета Дональда Трампа, утверждает, что эта эпидемия также является божественным наказанием за гомосексуализм. Но даже большинство приверженцев традиций в наши дни доверяют науке, а не писанию.
Католическая церковь наставляет верующих держаться подальше от церквей. Израиль закрыл свои синагоги. Исламская Республика Иран препятствует людям посещать мечети. Храмы и секты всех видов приостановили публичные церемонии. И все потому, что ученые сделали расчеты и рекомендовали закрыть эти святые места.
Конечно, не каждый, кто предупреждает нас о человеческой гордыне, считает себя средневековым. Даже ученые согласятся с тем, что мы должны быть реалистичными в наших ожиданиях. И что нам не следует развивать слепую веру в способность врачей защищать нас от всех жизненных бедствий. В то время как человечество в целом становится все более могущественным, отдельные люди все еще могут оставаться хрупкими. Возможно, через столетие или два наука продлит жизнь человека на неопределенный срок, но пока нет. За исключением, возможно, горстки миллиардеров.
Сегодня же однажды мы умрем все, и все мы потеряем близких. Мы должны принять эту скоротечность.
Веками люди использовали религию в качестве защитного механизма, полагая, что они будут существовать вечно в загробной жизни. Теперь люди иногда переключаются на использование науки в качестве альтернативного защитного механизма, полагая, что их спасут врачи и, что они будут жить в своей квартире вечно. Здесь нам нужен сбалансированный подход. Мы должны доверять науке в борьбе с эпидемиями, но все равно мы должны нести бремя нашей индивидуальной смертности и быстротечности.
Нынешний кризис действительно может сделать многих людей более осведомленными о непостоянной природе человеческой жизни и человеческих достижений. Тем не менее наша современная цивилизация в целом, скорее всего, пойдет в противоположном направлении. Когда нынешний кризис закончится, я не ожидаю, что мы увидим значительное увеличение бюджетов факультетов философии. Но я уверен, что мы увидим значительное увеличение бюджетов медицинских школ и систем здравоохранения.
И, возможно, это лучшее, что мы можем ожидать по-человечески. В любом случае правительства не очень хороши в философии. Это – не их задача. Правительства действительно должны сосредоточиться на создании лучших систем здравоохранения. Это нужно для людей, которые создадут лучшую философию. Врачи не могут разгадать загадку нашего существования. Но они могут выиграть для нас немного времени, чтобы справиться с этим. Что мы сделаем с этим временем – зависит от нас.
- Юваль Харари: в битве с коронавирусом человечеству не хватает лидерства.
- Израильский историк Харари пожертвовал $1 млн для ВОЗ.