На днях президент Владимир Зеленский, говоря о противодействии пандемии коронавируса в Украине, сказал следующее: “Опыт Китая показывает, что непопулярные и жёсткие решения побеждают вирус и спасают жизни. Опыт других стран показывает, что мягкотелость и либеральность – союзники коронавируса”.

На фоне сопутствующих новостей о запрете массовых собраний, закрытии метро, подписания странных новых договоров в Минске и идеи нового премьера Дениса Шмыгаля о возможности забрать у парламента право вводить чрезвычайное положение на территории страны и передать его единолично президенту – это вызвало спорные ощущения.

Но, если взять главный тезис, что только жёсткий подход помог Китаю навести порядок в стране – всё ли с этим утверждением хорошо? Уже месяц активно занимаясь освещением темы коронавируса, прочитав более сотни основательных публикаций в различных мировых СМИ, должен заверить: это не так. По трём причинам.

1. Заливать водой горящий дом, а не избежать пожара

Действительно, внедрённые Китаем методы – тотальный карантин и прекращение работы пассажирского транспорта на несколько месяцев, запрет продавать топливо автомобилям без спец. разрешения, а главное – чёткое выполнение этих требований позволило погасить эпидемию. Сегодня, 19 марта,  в Китае впервые с начала вспышки заболеваний не зафиксирован  ни одно подваченное  внутри страны заболевание   COVID-19. Уже звучат прогнозы, что к концу месяца карантин в стране могут снять. Но это Китай образца второй половины марта. А какой страна была в начале года?

Одним из первых подозрение насчёт нового коронавируса озвучил офтальмолог из центрального госпиталя Уханя Ли Веньянь. 30 декабря 2019 года он написал несколько сообщений в групповой чат выпускников медицинского университета. Вот они:

“Есть семь подтверждённых случаев SARS, заразились на местном рынке, – пишет он в своих сообщениях. – Людей изолировали в реанимацию нашего госпиталя”. Добавляет фото описания диагноза, видео компьютерной томографии лёгких. “Подтверждено, что это коронавирусное заболевание, но точный вид вируса ещё определяют. Скажите родным и близким, чтоб береглись”, – предупреждает Ли. “Осторожно, а то наш чат заблокируют”, – отвечают ему.

Скриншоты разговора разлетелись по сети. И уже 3 января поступила реакция. Не та, которой стоило бы ожидать в демократическом обществе: против Веньяня открыли уголовное дело, полиция принудила его подписать заявление об отказе от своих слов. 8 января он возвращается к работе в госпитале, подхватывает вирус. Через месяц умирает.

Карантин в Ухане был введён 23 января. А первый пациент с признаками нового заболевания, в соответствии с отчётом китайских медиков, который цитирует международный научный журнал Science, попал к докторам ещё 1 декабря. Месяц власть делала вид, что ничего не происходит – и ещё почти месяц уверяла, что вирус не передаётся от человека к человеку.

Теперь – ещё несколько цифр. Если бы Китай не принял драконовские меры по сдерживанию COVID-19 (которые президент страны назвал “народной войной”), то по состоянию на конец февраля инфицированных вместо 114 тысяч было бы 7,6 миллиона – в 67 раз больше. Об этом свидетельствуют результаты компьютерного моделирования, проведённые британским Университетом Саутгемптона.

То же моделирование показывает, что если бы власть активизировалась неделей раньше – количество больных бы было меньшим на две трети. А если бы всё началось за три недели до 23 января – инфицированных было бі меньше на 95%. Всего за три недели – и настолько меньше, что пандемии, скорее всего, удалось бы избежать. Если бы кто-то признал, что проблема существует, ещё до очевидно широкого распространения инфекции. Если бы докторам не закрывали рот. Если бы существовали свободные СМИ и общественные организации.

Ничего этого у Китая нет, зато есть “сильная рука”. Поэтому, да, к концу месяца китайцы, если верить официальной статистике, могут вернуться к привычному ритму жизни. А вот большинство мира тогда, скорее всего, будет сидеть по домам.

2. Самодур с гранатой

Говоря о жёсткой руке и преимуществах авторитаризма в позитивном ключе, часто любят упоминать Сингапур. Мол, отсутствие споров и оппозиции приводят к успеху, порядку и чистоте. Действительно, и в ситуации с COVID-19 Сингапур показывает явные успехи: по состоянию на вечер четверга 345 человек инфицированы, никто не умер, 114 пациентов  выздоровели. Отлично ведь как для одного из крупнейших транспортно-бизнес  хабов Азии.

Но город-государство Сингапур не является типичной  для планеты диктатурой. Примером намного более распространённого типа стран с жёсткой системой власти является та, над территорией которой со спутника сделаны вот эти снимки:

Снимки оператора спутников Maxar

Это Иран, кладбище города Кум (Qom). Техника роет новые могилы – похоже, коллективные. И это – 8 марта, по нынешним меркам уже относительно давно. Десятки тысяч заражений тому назад.

Официально о первом случае заболевания COVID-19 Иран сообщил 19 февраля. С тем, как росло количество инфицированных, иранские чиновники заявляли, что враг (США, понятное дело) использует своё биологическое оружие. Что Иран не победить и из колеи не выбить. Что карантина не будет и надо продолжать жить так, будто ничего не происходит.

Кум, ставший эпицентром распространения вируса – город на 1,2 миллиона человек в 150 километрах от Тегерана, это один из религиозных центров страны. И до начала марта никто не отменял многолюдных пятничных молитв. Никто не закрывал мечети Кума, куда съезжались верующие из Ирана и  зарубежья. Парламентские выборы тоже не перенесли – и они прошли по расписанию. С естественными столпотворениями у избирательных участков.

Был среди поступков власти и трагикомический момент: заместитель министра здравоохранения, оглашая на пресс-конференции, что всё в порядке и никак серьёзно менять жизнь в стране не стоит, подозрительно сильно потел и кашлял. На следующий день оказалось, что у мужчины COVID-19.

Сейчас в Иране совсем не до смеха. Почти 18500 больных, более 1280 смертей. Но – это лишь официальные данные. Иранская власть не является образцом открытости, а других независимых источников информации в стране нет. Независимые СМИ и общественные организации “крепкая рука” давно уже вымела из дому.

Остается лишь заявление депутата местного парламента из города Кум, что, когда власть рапортовала о 13 умерших, их на самом деле было 50. Или сообщение иранской службы BBC, журналисты которой 28 февраля обзвонили профильные местные госпитали и получили  количество  в 210 умерших, тогда как официальный показатель был 34. Или видео, на которых люди стихийно перекрывают автомобильные дороги, чтоб жители Кума не ехали в их населённые пункты.

Более достоверна другая информация: что ещё неделю назад 28 стран “заразились” COVID-19 именно из Ирана – приехавшие оттуда люди принесли первые случаи инфицирования. Что темпы новых заражений в стране не падают. И что неизвестно, насколько страна на самом деле эффективна в противодействии инфекции – ведь информацией не делятся, у Ирана “свой путь”.

Когда, как и чем закончится волна заболеваний COVID-19 в этом “enfant terrible” пандемии, прогнозировать сложно. А представьте, что может быть в других странах с “сильной рукой” – к примеру, в Сирии, когда костёр пандемии разгорится там? Или в Венесуэле? Или на Кубе? Или в Беларуси либо России? Вирус самоуничтожится, испугавшись жёсткого руководителя?

3. Обошлось без карантина

Китай привлекает внимание масштабами, но, наверное, лучше всего стоит присмотреться в небольшому острову, который формально является частью этой страны. В Тайване сегодня, спустя два месяца после фиксации первого случая заражения сообщают о всего лишь 108 случаях инфицирования, летальный из них – один. Абсолютное большинство кейсов “занесли” из-за границы – что значит, что внутри страны вирус не успевает распространиться. Почему? Потому что ещё 31 декабря, когда стало известно о новом подозрительном заболевании в Ухане, у всех авиапассажиров оттуда проверяли температуру. 5 января власти страны решили проверить состояние здоровья всех, кто вернулся из Уханя на протяжении последних двух недель и после того имел признаки простуды или ОРВИ. Проверяли на наличие многих болезней, включительно с SARS и MERS. Тех, кто показывал позитивный результат – переводили в режим карантина.

С 20 января власть сообщала о ситуации и своих шагах на ежедневных брифингах. 24 января Тайвань – нет, не ввёл карантин, и не закрыл границы – временно запретил экспорт медицинских масок и термометров. И наладил производство масок на госпредприятиях, привлекая к этому солдат. Темпы производства масок достигли 14 миллионов в день – на 23-миллионную страну. Также государство активизировало производство спирта – для обеззараживания.

Был принят ещё ряд   мер. Да, конечно, авиасообщение с Китаем постепенно ограничивалось – в ходе того, как на материке эпидемия наращивала темп. Да, были ограничены массовые мероприятия и церковные службы. И на короткое время отменена учёба в школах. Но уже к концу февраля школьники опять пошли на уроки.

Вместо помещения на карантин всего острова и замораживания  всей жизни власть старалась как можно тщательнее  выявить потенциальных больных – и поместить на карантин их. Обезопасив остальных людей и их активность. И Тайваню это удалось.

При этом – никакого чрезвычайного положения. Никаких жёстких мер без объяснений – хотя недавно переизбранная власть могла себе это позволить. Да, штрафы за нарушение карантина высоки, а ограничение на массовые мероприятия дискомфортно. Но власть договаривалась с людьми, убеждала их – а не приказывала. И люди ей доверяли, полагаясь на её решения.

Острову очень пригодился опыт  с  предыдущим коронавирусом – SARS в 2003 году. Но демократия – не помешала.

P.S. Свобода лечит

Вот красноречивый график из статьи в журнале Lancet, одному из самых авторитетных в мировом медицинском сообществе:

Это разница в продолжительности жизни (без учёта больных ВИЧ) между гражданами стран, которые с 1989 года перешли на демократический путь развития (синяя линия), и гражданами тех, где остался автократический режим (красная). Речь об этих странах:

“Темно-синій – країни, де залишилась автократія, світло-синій – демократичний режим, число – рік переходу”

Тёмно-синим цветом обозначены страны, где осталась автократия, светло-синим – демократические. Число – год перехода. И разница очевидна. При этом речь не только о лучшей системе здравоохранения, а  вообще  о более совершенной реакции  на вызовы. Вспомните: когда в последний раз в демократической стране был голод? Согласно исследованию The Economist, за последние 50 лет демократические государства, если и попадали в подобные кризисы, быстро выходили из них. Автократии же вроде Северной Кореи или Венесуэлы не раз пребывали в ситуации бедствия годами.

Почему? Потому что в демократиях люди могут сотрудничать и создавать что-то новое без страха, отмечает исполнительный директор Форума свободы в Осло Алекс Гольдштейн. Потому что там правдивую информацию узнают быстрее. Потому что власть, услышав разные голоса, вынуждена корректировать своё поведение – и именно так в итоге принимаются самые лучшие решения.

А в тоталитарных, авторитарных, теократических странах? Там точно хуже, но вот насколько, мы часто можем даже не представлять. Ведь там запрещают работу даже иностранных журналистов. Как на днях сделал Китай, выслав из страны 12 корреспондентов The New York Times, The Washington Post и The Wall Street Journal. Интересно, почему именно сейчас?

Ограничение свободы может наделать сейчас больше бед  чем добра. И это лишь в разрезе пандемии – а что и говорить о возможных последствиях, если власть “под шумок” чрезвычайного положения напринимает, скажем так, сомнытельных политических и экономических решений? Ну, никто ведь в украинском руководстве этот вариант даже не рассматривает, правда же?