Вот и всё. Если конец прошлой недели в Киеве и на большей части Украины ещё хоть немного напоминал зиму – сейчас снова то солнце, то дождь. Будто это конец октября или начало ноября. Пешеходы продолжают радоваться комфорту, автомобилисты – жалеть, что поменяли резину на зимнюю, а в фейсбуке шутят, что худшее решение сезона приняли птицы, улетевшие на юг.

Что это сейчас происходит? Это погодная аномалия или логический результат глобального потепления? Что хорошего и что плохого в такой зиме? Станет ли она новой нормой? Одни из наиболее квалифицированных ответов на все эти вопросы в Украине может дать Светлана Краковская, руководительница Лаборатории прикладной климатологии Украинского гидрометеорологического института.

Коренная киевлянка, она помнит, как в зимы 1970-х снежные сугробы были выше её роста. Как в 80-е сдавала в школе нормативы по ходьбе на лыжах. Как в 90-е количество снега зимой постепенно уменьшалось.

Она выросла в частном секторе на юге Киева, между Цимбаловым яром и Лысой горой. Не подозревая, что после будет работать в доме из красного кирпича, возвышающимся неподалёку. Здесь, в Украинском гидрометеорологическом институте, мы и встречаемся.

Интерьер кабинета, где работает Краковская. мало напоминает стильные офисы современных научных стартапов. Мебель тут – ещё советская, да и в самом институте всё ещё висят повешенные явно до 1991-го таблички с надписью: “При пожаре звонить 01”. Научному процессу это, впрочем, не мешает: у института высокий авторитет в мире, сама Краковская входит в состав IPCC, Межправительственной панели по изменениям климата. Перед нашей встречей с ней консультировался представитель западного инвестиционного банка: интересовался, насколько благоприятным будет украинский климат для ведения аграрного бизнеса. Светлана занимается именно исследованиями климата – не кратко- или среднесрочными прогнозами погоды, а наблюдением за общими процессами. На основе многолетних данных со всего мира определяет, как меняется климат и каких температур и осадков стоит ждать Украине через 30, 50 или 80 лет.

Перед началом нашей встречи как раз начинается лёгкий снег. Светлана открывает мобильное приложение, на котором видно, в частности, перемещение туч с осадками.

– Ещё немного – и оно закончится, – говорит. – Дождём станет и уйдёт себе.

Так и случилось.

– Припоминаете ещё такую тёплую, бесснежную зиму в Украине?

– Нет, не помню. Как просто человек я, конечно, не против: это удобно. Но как учёная понимаю, что ничего хорошего нам такая зима не несёт.

– Почему?

– Много негативов может быть в сельском хозяйстве. Снега нет – а никто не гарантирует, что не будет морозов. Соответственно, озимые могут просто вымерзнуть. У нас уже 8 месяцев, с июня-июля осадков выпадает меньше нормы. По сути, это засуха. Люди мне рассказывают, что копали землю – и если в верхних 10 сантиметрах какая-то влага ещё есть, то дальше просто порох.

При этом не факт, что позже – даже весной – у нас за сутки не выпадет несколькомесячная норма осадков. Как это было 23 марта 2013 года: тогда засыпало всё. Эта непредвиденность – то, что появилось у нас из-за изменений климата. И это плохо для природы, для экономики, для человека.

А другой нюанс – в том, что планета живёт за 60-летним циклом: примерно 30 лет температура, в основном, повышается, потом ещё около 30 лет – снижается. И сейчас мы в нисходящей части цикла, с 1998-го должны бы иметь похолодание. Но посмотрите, как тепло вокруг, как растёт температура в мире! Причина – влияние глобального потепления.

– То есть, когда начнётся это цикличное потепление, температура будет расти ещё стремительней?

– Да. Почему в мире так выделяют 2030-й год, обещая вполовину снизить к тому времени выделения парниковых газов? Потому что к тому времени мы войдём в фазу роста.

– И тогда то, что сейчас за окном, станет нормой?

– Где-то каждая вторая зима такой будет.

Ну и не стоит забывать, что потепление касается всего года. Летом в Украине будет больше дней с температурой выше 30 градусов, больше ночей с температурой выше 20 – так называемых тропических ночей. Длинней станут периоды, когда температура не будет падать ниже этих 20 градусов – и тогда будет действовать накопительный эффект этой жары на здоровье и самочувствие человека.

– То есть, с каждым днём она будет чувствоваться всё сильней?

– Да, хуже и хуже. Я впервые почувствовала это во французской Тулузе, где работала в метеорологическом центре. Дневная температура там достигала +38, в помещении у них было +28, а ночью – +22…25. Местные нормально себя чувствовали, они адаптированные. Мне же надо было работать, нужно, чтоб что-то там крутилось в голове. А я думала лишь о том, в какое холодное место засунуть голову. В конце концов, просто замораживала бутылки с водой – и ходила с ними, охлаждала так себя.

Тут важно сказать: не значит, что каждое лето будет таким жарким или что каждая зима будет такой тёплой. Климатологи следят за общими тенденциями и говорят лишь о них.

– Если к 2030-му и удастся уменьшить выбросы – все одно ведь эффект будет отложенным? Насколько быстро подействуют текущие старания?

– Результаты того, что мир делает сейчас, мы почувствуем где-то после 2060-го. Также и то, что мы чувствуем сейчас, происходит за счёт совершенного до 1990-го года. В том числе и выбросов в атмосферу украинской промышленности, ведь на тот момент мы входили в первую десятку стран мира по объёмам выбросов. Сейчас наш показатель ниже на 60%.

Эта отложенность эффекта приводит к ряду обстоятельств, которые называют факторами климатической справедливости. Те, кто производил больше всего выбросов в ХХ веке, уже развились настолько, чтоб позволить себе более экологически чистое производство, модернизацию. А страны победней развиться не успели – а им ведь сокращать надо также. Другой фактор – то, что страны, принимающие решения о судьбе мира – G7, G20 – уже, в целом, развиты. Тогда как те страны, которые снижение выбросов зацепят больше всего, такого голоса не имеют. Ещё один фактор – что более всего от изменений климата пострадают страны, в которых выбросов почти и не было. Островные или африканские. Так что должны заботиться об ответственности богатых стран и об инклюзивности.

– Вот инвестбанкир интересовался у вас, как изменения климата могут повлиять на аграрный бизнес. На Всемирном экономическом форуме в Давосе отдельная панель впервые касалась климата. Целые страны, вроде Новой Зеландии, принимают законы, по которым до 2050-го должны забирать из атмосферы не меньше углекислого газа, чем выделяют. К тому же движутся компании вроде Google или Amazon. Мир наконец-то признал, что с глобальным потеплением надо что-то делать?

– В мире его уже и видно, и ощутимо на собственной коже. Невозможно не замечать.
Ещё 10 лет назад было иначе. После каждого моего доклада в Украине первым вопросом от аудитории было: а вы уверены, что изменение климата существует? А вторым: вы уверены, что это человек влияет на климат? Я и сама когда-то была среди скептиков. Как учёная понимаю, какие огромные энергии задействовано в климатической системе. Как на них может повлиять человек, такой маленький? Ну чем из того, что активно загрязняет атмосферу, владеет обычная семья?

– Автомобилем, разве что.

– Да и то: это раньше автомобиль сильно воздух загрязнял, сейчас уже меньше.

Но мы забываем, что нас, всё-таки, много. Человечеству понадобилось 200 тысяч лет, чтоб достичь первого миллиарда людей – и всего 200 лет, чтоб достичь седьмого. С увеличением популяции меняются и стандарты жизни. Ещё у наших дедов, которые жили в селе, вообще не было мусора. У большинства мусорника, как такового, не было. Все отходы либо сжигали, либо выбрасывали на огород как гной, или кто-то из домашних животных их съедал.

Когда эта система была замкнутым циклом – всё было нормально. Но теперь многое из этого цикла начало выпадать. В другой замкнутый цикл – планетарный. И там нарушается баланс. Углубившись в массивы данных, побывав и в экспедициях, в частности в Антарктиду, и на десяти научных конференциях – я вижу, что изменения действительно стремительный и что их причиной является человеческая деятельность. Именно из-за неё температура планеты уже повысилась на один градус.

Люди могут думать: один градус – разве это много? Вроде бы и нет, но представьте это себе как повышение на один градус температуры человеческого тела. Мало ли это? И тут также. И симптомы такие же.

Учёное сообщество признало, что если глобальная температура повысится на 4 градуса Цельсия, наступят необратимые изменения – точно как с человеческим телом. По состоянию на сегодня, если все страны выполнят взятые на себя обязательства насчёт уменьшения выбросов парниковых газов, температура вырастет на 3,2 градуса. Чтоб сохранить биоразнообразие и привычные условия жизни для большинства на планете, нужно выполнить Парижское соглашение об ограничении потепления всего двумя градусами Цельсия. При том, что один уже есть.

Но я бы хотела, чтоб люди понимали: у нас нет однозначности будущего. Есть несколько сценариев, в частности и оптимистический при котором температура планеты вырастет на лишь полтора градуса. Это всё ещё возможно и зависит от того, насколько быстро человечество будет уменьшать выбросы углекислого газа и отбирать из атмосферы выделенное раньше.

– Как-то вы говорили, что вам в институт звонили из Черниговской области, говоря, что пересохли колодцы – в регионе, где раньше никогда не было недостатка влаги. В бывшем МинАПК как-то видел карту Украины с данными на основании количества осадков. Согласно ей, всё большая часть страны превращается в степь. На что ещё в Украине влияет изменение климата?

– Например, в Киеве становится возможным виноделие. Не промышленное пока, местное. У меня на даче десятки лет растёт виноград, который никогда не вызревал. Ещё 10 лет назад он шёл максимум на компоты. Сейчас из него уже можно делать вино.

Абрикосы уже достаточно давно и на севере Украины плодоносят. Когда-то даже грецкому ореху в наших широтах было тяжело – а сейчас нормально. Благодаря более долгому тёплому периоду можно собирать по два урожая некоторых культур. Это всё позитивы. Но не стоит и о негативах забывать. Рискованней стало заниматься садами: пока дерево вырастет и начнёт плодоносить, условия для него могут ухудшиться. И один случай длительной засухи его уничтожит. Или уничтожат вредители. Насекомые ведь очень зависят от климата. Саранча в Африке сейчас такая, что ужас. Сосны у нас сейчас от насекомых страдают. Из-за тёплых зим некоторые насекомые зимой не вымерзают – и на следующий сезон активны сразу несколько поколений вредителей. Или же бывает, что цветы уже выросли и отцвели – а насекомые только вылетели. И всё: и цветы не опылены, и насекомым нечего есть. И потом в Европе выходят исследования, что насекомых, если мерить по массе, стало меньше на 75 %. То, что мы сейчас в шестом периоде массового вымирания живого мира – это уже однозначно.

Ещё тучи развиваются более высокими. Если раньше тучи на высоте в 17-18 километров бывали раз на 10 лет, то сейчас каждое лето по нескольку раз так бывает. Из-за чего, например, град выпадает огромный.

– Делает ли Украина какие-то выводы на государственном уровне в связи с этим?

– По инициативе Всемирного банка сейчас началось исследование влияния потепления на различные сферы жизни в Украине – на сельское хозяйство, лес, здоровье людей. Представители всех профильных министерств этим занимаются, где-то осенью должен быть отчёт. Здесь важна эта междисциплинарность: она позволит учесть различные факторы. Ведь, например, я не должна знать, как потепление влияет на энергетику. Но знаю, например, что страдают атомщики, поскольку раньше где-то в августе атомные станции ставили на профилактику. Тогда как раз снижалось потребление энергии. А сейчас получается, что в августе у нас жарко, люди активно пользуются кондиционерами – и спрос на электричество не падает. Также у атомщиков есть водоёмы-охладители. Когда температура достигает 28 градусов, они не охлаждают. Приходится приостанавливать генерацию электроэнергии, из-за чего во Франции и Соединённых Штатах уже случались отключения.

Этот прогноз, который сейчас делают, будет учитывать период до середины века. На его основании можно будет разрабатывать конкретные советы. Вообще, в Украине в последнее время отношение к этой проблематике на государственном уровне лучше. Хотя решения надо принимать сложные и комплексные.

– Параллельно со снижением количества выбросов в атмосферу говорят о так называемой погодной инженерии – когда, например, в воздухе распыляют сульфаты и те создают пелену от солнца. Или стараются выделить СO2 из атмосферы. Насколько всё это перспективно?

– С сульфатами – это как жаропонижающее. Когда у вас температура под 40 градусов, вам надо действовать быстро, ведь иначе у вас просто свернётся белок. И вы принимаете эти лекарства, вам легчает, хотя суть проблемы не решена. Так же и тут: эффект у распыления этой серы есть, но он краткосрочный. И парниковые газы от этого никуда не денутся.

Можно ещё ставить зеркала, которые будут отражать часть солнечной радиации. Но так будет менее солнечно. Тропикам это, возможно, всё равно – а людям, которые в полярных широтах живут, каждый солнечный день на счету.

– Высаживать деревья – выигрышная стратегия?

– Да, если делать это с умом. Садить деревья, которые быстро растут, вовремя проводить санитарные рубки. Ведь дерево не только поглощает углекислый газ, а и выделяет его. Молодые деревья – поглощают, ведь им нужен углерод, чтоб расти. Старые деревья начинают его выпускать – а разлагающаяся древесина активно возвращает СО2 в атмосферу. Так что правильные вырубки – это хорошо. И при разумной организации процесса древесины вполне хватит, например, на мебель. Что намного экологичнее использования в мебели пластика.

– Как ещё можно поглощать из атмосферы углекислый газ?

– Больше, чем всё остальное, его поглощают океаны. Но при повышении своей температуры они, к сожалению, менее эффективны в этом. Как охлаждать океаны? Я не знаю. Но, думаю, можно стараться создать что-то вроде вечного двигателя. В этих океанах мы накопили достаточно большое количество энергии – то есть можно создать какую-то саморегулирующуюся систему, которая забирала бы энергию, тепло – и работала на охлаждение. Существуют ведь уже сочетания ГЭС с солнечной станцией в Марокко. Днём благодаря солнечной энергии помпы поднимают воду вверх. Ночью, когда солнца нет, вода течёт вниз и крутит турбину ГЭС. Потом снова восходит солнце – и процесс начинается заново. Надо найти эту цикличность.

Отбирать углекислый газ химическим путём тоже возможно. Конечно, есть те, кто считает, что это “капля в море”. Но для меня это такой же случай, что с волосинами. Три волосины на голове – это много или мало? Наверное, мало? А в тарелке с супом? Так и здесь.

Конечно, важны ещё изменения в поведении каждого из нас. Мне кажется, наша проблема сейчас в том, что мы немного загнали себя в темпе жизни. Всё это одноразовое – и посуда, и одежда, и обувь. Мы хотим себе всё новое, уже нет такого, что обувь переходит от старших к младшим, что кто-то ценит простую старую мебель. Я не против нового – но давайте найдём применение старому. Понимаю, что покупать кроссовки на каждый сезон – это классно, приятно ходить в свеженьком. Но пусть тогда будет переработка старых кроссовок.

Считается, что человек должен по себе что-то оставить. Но зачем это должно быть чем-то материальным? Сделает ли это нас более счастливыми? Люди должны чувствовать себя в безопасности и стабильности – вот ценность. Не количество вещей – а возможность планировать на будущее. И чтоб получилось оставить детям не квартиру-машину, а планету.

– Насколько всё это поможет, если уже так тепло становится?

– Если до 2030-го года человечество сможет сократить выбросы вдвое, у нас есть шанс удержаться в рамках потепления на два градуса Цельсия. Так планета ещё, в целом, будет оставаться в балансе и мы сможем обойтись без технологических решений.

– То есть сульфатов?

– Да – тех решений, которые можно сравнить с хирургией. Пока что мы можем пройти этот курс лечения при помощи обычных медикаментов. Иначе же придётся вмешиваться хирургически – и это не гарантирует выживание для всех.

Фото Дзвинки Пинчук