С момента  последнего большого обмена с «ДНР» и «ЛНР» прошло 11 месяцев. Тогда, в декабре 2019-го, Украина смогла освободить из тюрем пророссийский боевиков 76 своих граждан, среди которых были активисты и военные. Вместе с тем, власти отдали в оккупированные районы Донецкой и Луганской областей более 120 человек, среди которых были как отношение к войне в Донбассе, так и рядовые преступники. Среди них, в частности, были и 5 экс-бойцов «Беркута». Это были представители так называемой Черной роты, которая 20 февраля 2014-го расстреливала людей на Институтской.

История дела

Фактически такие действия власти если не разрушили, то на длительное время остановили суд в одном из важнейших дел Майдана. Стоит напомнить, что всего в нем фигурирует более 20 спецназовцев. Двое из них погибли во время Майдана, большинство – убежала в оккупированный Крыму или Россию. Там они получили вид на жительство, а затем и российское гражданство. Более того, в свое время исчез один из ключевых подозреваемых – командир «Черной роты» Дмитрий Садовник. Его, как известно, в сентябре 2014-го из следственного изолятора на домашний арест отпустила судья Светлана Волкова. И он почти сразу бежал из страны.

Наконец, на скамье подсудимых оказались пятеро бывших бойцов «Беркута» Сергей Зинченко, Павел Аброськин, Александр Маринченко, Олег Янишевский и Сергей Тамтура. Их обвинили в убийстве 48 митингующих и покушении на жизнь еще 80-ти. Суд длился с 2016 года и по сравнению с большинством дел Майдана имел довольно высокий темп: присяжные собирались в Святошинском райсуде Киева (а именно он рассматривает дело о массовых расстрелах) в зависимости от загруженности – раз или два раза в неделю в течение четырех лет. За это время в зале заседаний дали показания 130 пострадавших, допросили более 50 свидетелей, успели посмотреть часы видео и гигабайты фотографий, на которых зафиксированы убийства майдановцев. Также озвучивались результаты ряда экспертиз, в том числе по секторам обстрела, обследование фасада гостиницы «Украина», в котором обнаружили следы пуль, несколько баллистических экспертиз.

Год назад суд вышел на финишную прямую. По оптимистичным оценкам и адвокатов экс-беркутовцев и прокуроров, и пострадавших, по состоянию на ноябрь 2019 оставалось примерно полгода заседаний. За это время должны были допросить более 10 свидетелей и завершить разбор крупнейшей и важнейшей баллистической экспертизы. Затем свою версию событий 20 февраля 2014-го должны были рассказать обвиняемые. После этого могли быть те или иные уточнения у прокуроров или адвокатов, далее – дебаты и приговор. Соответственно и материалы, касающиеся этих обвиняемых, также откладывают. По меньшей мере, пока прокуратура не получит ответ по розыску. Ведь суд присяжных оставил это дело за собой и заявил, что готов продолжать рассмотрение. Более того, готов снова их объединить, если для этого поводы. «Сейчас мы ждем ответа от компетентных органов (Интерпол или полиция других стран) по розыску. Если мы получаем подтверждение – вероятно мы будем просить суд о заочку. А дальше, возможно, снова объединим производства. По крайней мере, сегодня (25 ноября – ред.) Суд заявил, что оставляет за собой такое право », – объясняет Донской. В то же время адвокаты семей Небесной сотни заявляют, что до сих пор ждут изменения в процедуру заочного суда. «Мы потеряли целый год. Изменений в законодательство по заочке до сих пор нет (скажем, о критериях «международного розыска» и «обнуления» дел – ред.). Например, есть суд по Малазийском Боинга, который начался в Гааге. В этом деле фигурирует Игорь Гиркин, которого Интерпол не ищет. Несмотря на это Гиркин – обвиняемый. И никто не может сказать, что правосудие в Нидерландах плохо, не объективное. Просто прокуроры доказали, что каждый из фигурантов знает, что судебный процесс, что их подозревают и обвиняют в преступлениях. Если мы говорим о международном розыске – это исключительно предохранитель от произвола полиции. Например, человека могут судить, а она не получала повесток, не знает, что ее разыскивают. Но есть целый пласт дел Майдана, где подозреваемые и обвиняемые знают, в чем их подозревают. Знают о судах. Как в случае с делом о расстрелах на Институтской – знакомились с материалами дела, слышали обвинительный акт, участвовали в заседаниях. И здесь, на мой взгляд, нужны изменения в закон. Чтобы выделить людей, бежавших со скамьи подсудимых, в отдельную категорию. Чтобы в случае побега международный розыск не был обязательным для продолжения судебных заседаний », – объясняет Закревская. Собственно, обещания изменить законодательство относительно процедуры заочного суда звучали еще во времена генпрокурора Юрия Луценко. Впоследствии такие обещания якобы звучали и во времена Рябошапки. Планировали разрабатывать изменения при нынешнем генпрокурора Ирины Венедиктов. Однако результата нет до сих пор. Что касается дела о расстрелах на Институтской – участники процесса (адвокаты, потерпевшие, прокуроры) как и год назад отмечают: нужно около 6 месяцев, чтобы суд ушел в совещательную комнату. И если ситуация не изменится, не уйдут обвиняемые, заседания будут проходить еженедельно – то весной Святошинский суд начнет писать приговор. И общество, пусть и с задержкой в ​​год, пусть частично, но получит ответ на вопрос: кто и зачем 20 февраля 2014-го расстреливал людей на Институтской. Однако украинская власть решила иначе.

Примерно с ноября 2019-му среди пострадавших, которые фигурируют в деле о расстрелах на Институтской, начали распространяться слухи о том, что пять обвиняемых экс-беркутовцев готовят к обмену. Сценариев, по которым это могло произойти, было два: либо суд в турборежиме завершает слушать дело и пишет приговор, или бывших милиционеров отпускают из СИЗО и домашних арестов под личное обязательство: мера пресечения, во время которого обвиняемые обязаны ходить в суд и им запрещают общаться с другими фигурантами дела. Святошинский райсуд отказался отпускать экс-силовиков и всем продолжил аресты: кому домашние, кому – СИЗО. Однако в дело вмешалась Генпрокуратура во главе с Русланом Рябошапкой. Уже во время заседаний в Апелляционном суде, где адвокаты бывших беркутовцев оспаривали аресты своим клиентами, выяснилось, что Рябошапка давил на подчиненных и требовал от них освободить экс-беркутовцев для обмена с пророссийскими боевиками. Когда прокуроры отказались выполнять приказы руководства – их заменили на более лояльных.

Несмотря на массовые протесты под судом, несмотря на просьбы родственников убитых майдановцев, несмотря на просьбы пострадавших протестующих, бывших беркутовцев отпустили на обмен. При этом прокуратура обещала, что одной из важнейших дел Майдана ничего не угрожает и судебные заседания будут продолжаться. Сценариев, как и в случае с увольнением, было два. Первый: обвиняемые возвращаются в Украину и суды продолжаются, как и раньше. Второй: обвиняемые не возвращаются в Украину и суд происходит заочно. В результате не сработал ни один.

11 месяцев ожидания

По делу о расстрелах на Институтской с января не произошло ни одного результативного заседания. И вообще этот год можно считать потерянным: суд присяжных не собирался и десятка раз. В зале заседаний не допросили ни одного свидетеля, не закончили исследовать баллистическую экспертизу. Наконец, не услышали показания самих бывших беркутовцев. Суд почти год был заблокирован. Ведь из 5 обвиняемых в Украину вернулись только 2: Тамтура и Маринченко. В такой ситуации продолжать работу, как раньше, было невозможно. Ведь не хватает трех обвиняемых. И пока нет никакой официальной информации о том, где они могут находиться. Пострадавшие по делу о расстрелах предполагают, что они могли перебраться в Россию. Эти слова отрицают адвокаты.

«Да, у меня есть связь с подзащитными. Они сейчас на временно оккупированной территории Донецкой и Луганской областей, они не выезжали в Россию и не планируют этого делать. Ситуация, как и в начале года, не изменилась. Во время обмена им дали не те паспорта: где-то чужое фото, где-то не переклеенное и тому подобное. И они не могут оформить новые документы, с этим пока сложно. Поэтому они не могут вернуться в Украину», – объяснял журналистам во время судебного заседании 25 ноября адвокат экс-беркутовцев Стефан Решко. Вместе с тем, как уверяют собеседники «Букв» в прокуратуре, проблемы с документами якобы были у всех обвиняемых, однако двое из них таки нашли возможность вернуться в Украину.

Собственно, суд должен решить, как продолжать работу. И здесь также было несколько вариантов. Самый простой – надеяться на возвращение обвиняемых. По крайней мере, формально Святошинский райсуд должен был дать время бывшим силовикам, чтобы те вернулись в Украину. Как известно, пересечение линии разграничения с псевдореспубликами могли осложнить не только проблемы с документами, но и карантин из-за вспышки COVID-19. Например, во время весеннего локдауна все контрольные пункты въезда-выезда (КПВВ) были закрыты. Однако прошло значительно больше трех месяцев, а обвиняемые так и не появились, хотя и имели достаточно времени. Еще один вариант продолжать заседание – перейти в гибридную «заочку». То есть слушать дело с двумя обвиняемыми, а трех других осудить заочно. Правда, здесь может существовать целый ряд рисков. Например, обнуление.

Стоит объяснить, что украинское законодательство предусматривает возможность судить людей без их присутствия, но при целом ряде условий: их преступление подпадают под перечень статей, по которым можно начинать заочный суд, обвиняемым сообщали о судебных заседаниях повестками и через СМИ, но они скрываются и тому подобное. Одно из основных условий – объявления человека в международный розыск. Поскольку в законе, который приняла Верховная Рада VIII созыва это понятие не конкретизировано, то каждый судья подходит к нему по-своему.

Для одних достаточно решения следователя или прокурора об объявлении человека в розыск. Кто-то требует подтверждения, что человека разыскивает полиция других стран. А для кого-то международный розыск – это исключительно розыск по базам Интерпола. С которым, как известно, возникают проблемы. Минимум в делах, связанных с чиновниками времен экс-президента Виктора Януковича: Интерпол считает, что здесь есть политический мотив преследования и отказывается разыскивать тех или иных людей. Что касается обнуления дел, то украинский закон предусматривает, что если обвиняемый возвращается в Украину посреди заочного процесса (его задержали, он пришел в суд добровольно) – это дело следует начинать слушать сначала. Прокуроры и адвокаты обвиняемых по делу о расстрелах на Институтской считают судебные заседания в таком случае начинаются с «нуля», то есть с формирования суда присяжных и зачитывания обвинительного акта. Судьи же возражают: по их мнению, заседание начинается с момента, в который исчез обвиняемый.

Был третий вариант: разделить дело. То есть суд продолжает исследовать материалы и слушать производство лишь в отношении тех экс-беркутовцев, которые вернулись в Украину. В то же время, материалы по трем другим откладывают, выделяют в отдельное судебное дело и оно стоит на паузе: или пока не появятся обвиняемые, или пока их не станет искать Интерпол (или полиция третьих стран).

Объявление в розыск

На прошлом заседании, которое происходило 20 октября, судьи решили реализовать последний вариант. Тогда они заявили, что есть все основания, чтобы объявить Зинченко, Аброськина и Янишевского в международный розыск. Таким образом Святошинский суд открыл для себя возможность деблокировать дело и сдвинуть с мертвой точки после 11 месяцев простоя. Вместе с тем, поскольку в законе нет критериев, – что же такое международный розыск, – суд выписал их самостоятельно. Попутно он старался максимально аргументировать свое решение, чтобы показать, что обвинение по делу не относятся к политике.

«Суд в своем решении зафиксировал все, что происходило в деле с момента обмена. Что часть экс-беркутовцев не вернулась. Суд прописал в постановлении, что у обвиняемых была возможность взаимодействовать с журналистами, прошло длительное время, часть обвиняемых несмотря на подобные проблемы с паспортами, вернулась. Как по мне, суд дал достаточно времени, чтобы обвиняемые появились в зале суда. У них была такая возможность. Также судьи в постановлении аргументировали, что обвинение уголовное, преступление – насильственное. Что действия обвиняемых никак не связаны с политикой, религией или войной. И это намек, что Интерпол не имеет оснований не объявить их в розыск. Также была информация, что обвиняемые якобы намерены поехать в Россию. И мы никак не можем проконтролировать это: ведь у нас неконтролируемый участок границы с РФ в Донбассе. Поэтому мне кажется, что это основание именно для международного розыска », – пояснила «Буквам» адвокат семей Небесной сотни Евгения Закревская.

Собственно, в решении суда прописано, что розыском бывших беркутовцев должны заниматься «уполномоченные органы». То есть не только Интерпол, но и правоохранители других стран. «Суд отметил: он считает, что международный розыск начнет действовать тогда, когда обвиняемых начнут искать компетентные органы. Это не только Интерпол может быть, но и полиция. В Украине розыск объявлен, мы также обратились и в Интерпол, и к европейским коллегам с просьбой объявить трех обвиняемых в розыск. Однако некоторое время понадобилось для того, чтобы перевести наши обращения на английский. И по состоянию на 25 ноября у нас пока нет ответов. Собственно, мы просили у суда дать нам еще один месяц, чтобы дождаться реакции», – говорит прокурор по делу Алексей Донской.

Он добавляет, что дело нельзя разделять, ведь это негативно скажется не результатах 5-летней работы: как минимум, приговор будет только для двух обвиняемых. Кроме того, суд не сможет исследовать часть доказательств. Вместе с тем прокурор отмечает, что с пониманием относится к такой инициативе, ведь суд и так длительное время полноценно не работал.

25 ноября стало ключевым. Суд присяжных после совещания таки решил разделить дело о расстрелах на Институтской на две части. Первое, по Маринченко и Тамтуре (экс-бойцам «Беркута», которые вернулись), продолжат слушать как прежде, в довольно высоком темпе: заседания будут проходить каждую среду с 11 утра. Второе – по  Зинченко, Аброськину и Янишевскому – оставляют на паузе. Соответственно и материалы, касающиеся этих обвиняемых, также откладывают. По меньшей мере, пока прокуратура не получит ответ по розыску. Ведь суд присяжных оставил это дело за собой и заявил, что готов продолжать рассмотрение. Более того, готов снова их объединить, если для этого будет повод.

«Сейчас мы ждем ответа от компетентных органов (Интерпол или полиция других стран) по розыску. Если мы получаем подтверждение – вероятно мы будем просить суд о заочке. А дальше, возможно, снова объединим производства. По крайней мере, сегодня (25 ноября – ред.) суд заявил, что оставляет за собой такое право”, – объясняет Донской.

В то же время адвокаты семей Небесной сотни заявляют, что до сих пор ждут изменения в процедуру заочного суда.

«Мы потеряли целый год. Изменений в законодательство по заочке до сих пор нет (скажем, о критериях «международного розыска» и «обнулении» дел – ред.). Например, есть суд по Малазийскому Боингу, который начался в Гааге. В этом деле фигурирует Игорь Гиркин, которого Интерпол не ищет. Несмотря на это Гиркин – обвиняемый. И никто не может сказать, что правосудие в Нидерландах плохое и необъективное. Просто прокуроры доказали, что каждый из фигурантов знает, что идет судебный процесс, что их подозревают и обвиняют в преступлениях. Если мы говорим о международном розыске – это исключительно предохранитель от произвола полиции. Например, человека могут судить, а он не получал повесток, не знает, что ее разыскивают. Но есть целый пласт дел Майдана, где подозреваемые и обвиняемые знают, в чем их подозревают. Знают о судах. Как в случае с делом о расстрелах на Институтской – знакомились с материалами дела, слышали обвинительный акт, участвовали в заседаниях. И здесь, на мой взгляд, нужны изменения в закон. Чтобы выделить людей, бежавших со скамьи подсудимых, в отдельную категорию. Чтобы в случае побега международный розыск не был обязательным для продолжения судебных заседаний», – объясняет Закревская. Собственно, обещания изменить законодательство относительно процедуры заочного суда звучали еще во времена генпрокурора Юрия Луценко. Впоследствии такие обещания якобы звучали и во времена Рябошапки. Планировали разрабатывать изменения и при нынешнем генпрокуроре Ирине Венедиктовой. Однако результата нет до сих пор.

Что касается дела о расстрелах на Институтской – участники процесса (адвокаты, потерпевшие, прокуроры) как и год назад отмечают: нужно около 6 месяцев, чтобы суд ушел в совещательную комнату. И если ситуация не изменится, не уйдут обвиняемые, заседания будут проходить еженедельно – то весной Святошинский суд начнет писать приговор. И общество, пусть и с задержкой в ​​год, пусть частично, но получит ответ на вопрос: кто и зачем 20 февраля 2014-го расстреливал людей на Институтской.