Судебные заседания по делу о расстрелах на Институтской подходят к концу. В марте Святошинский районный суд Киева завершил слушать свидетелей и перешел к следующему этапу: стадии дополнений. Как следует из названия, здесь участники судебного процесса могут уточнить те или иные материалы, которые в течение 5 лет исследовала Фемида. Дальше – допрос обвиняемых, дебаты и совещательная комната. В самом суде прогнозируют, что суд присяжных начнет писать приговор еще до конца весны 2021-го. Впрочем, и это важно, с высокой вероятностью его получат только двое из пяти обвиняемых экс-беркутовцев. Такая ситуация возникла по двум причинам: из-за того, что в свое время генпрокурор Руслан Рябошапка отпустил бывших силовиков на обмен, и из-за проблем с украинским законодательством, которые депутаты не могут решить еще с 2017 года.

Важный обмен

28 декабря 2019 Апелляционный суд Киева отпустил из-под домашнего ареста и СИЗО всех пятерых бойцов «Беркута», обвиняемых в массовых расстрелах на Институтской: Сергея Зинченко, Павла Аброськина, Александра Маринченко, Олега Янишевского и Сергея Тамтуру. Уже на следующий день состоялся предновогодний обмен с ОРДЛО (отдельными районами Донецкой и Луганской областей – то есть с «ДНР» и «ЛНР»): Украина смогла вернуть себе 76 граждан из подвалов и тюрем боевиков, отдав взамен более 120 человек, среди которых были уже упомянутые экс-беркутовцы.

Обвиняемых в убийствах на Институтской отдали несмотря на протесты семей Небесной сотни, их адвокатов, общественности и даже прокуроров. Как известно, группа представителей государственного обвинения отказывалась выполнять указания тогдашнего генпрокурора Рябошапки, поэтому ему пришлось завести в дело более лояльную команду. Уже во время заседаний в апелляции выяснилось, что глава Генпрокуратуры оказывал давление на своих подчиненных, требуя отпустить бывших бойцов «Беркута» на обмен с пророссийскими боевиками. Соответствующее письмо опубликовали СМИ. Более того, этот же документ в суд подали и прокуроры. Его использовали как один из аргументов для освобождения обвиняемых в массовых расстрелах.

Прочитать о том, как освобождали бойцов «Беркута», можно здесь:

Адвокатов и родственников погибших интересовало, как в дальнейшем будут проходить заседания в Святошинском суде (именно он рассматривает дело о расстрелах на Институтской). Ведь обвиняемые скрылись. Их пыталась успокаивать Генпрокуратура, которая заявила: судебные заседания будут продолжаться. Руководство ГПУ предсказывало два сценария. По первому обвиняемые бойцы «Беркута» возвращаются после обмена в Украину и суд работает так, как раньше. Если же Тамтура, Янишевский Маринченко, Аброськин и Зинченко не появляются – суд переходит в заочный процесс. То есть начинает судить всех пятерых без их присутствия в зале заседаний. Суд присяжных, правда, на такие заявления обиделся. Он заявил, что прокуратура не имеет права указывать Фемиде, как работать. Зато, по мнению судей, ГПУ стоит тщательнее контролировать своих прокуроров. Напоследок Святошинский райсуд отвел лояльных к Рябошапке представителей государственного обвинения и уже Офис генпрокурора (как раз происходила реформа) был вынужден вернуть старую команду, которая работала с этим делом с самого начала.

Важная деталь: по состоянию на декабрь 2019 по оценкам и прокуроров, и адвокатов, и судей надо было примерно полгода, чтобы получить приговор по делу. То есть, если бы не состоялся обмен, уже летом 2020 присяжные ушли бы в совещательную комнату. Вместо этого суд простаивал почти год. Сначала длительный перерыв объявили из-за смены государственного обвинения, затем – из-за карантина, связанного с COVID-19, позже перерыв взяли из-за переезда судей из одного помещения в другое.

Все это время присяжные и судья Сергей Дячук ждали возвращения обвиняемых. В зале заседаний, в результате, появились только двое из пяти обмененных экс-беркутовцев: Маринченко и Тамтура. Остальные трое, по словам адвокатов, находятся на оккупированном Донбассе и не могут оттуда выехать из-за карантина и проблем с документами. Накануне годовщины расстрелов на Институтской Буквы пытались выяснить, известно ли прокурорам, где же сейчас Янишевский, Зинченко и Аброськин. В Офисе генпрокурора заявили, что официальной информации предоставить не могут, однако, по их информации, по меньшей мере один обвиняемый до сих пор находится на территории ОРДЛО.

Фактически суд заблокировали: он не мог ни продолжить рассмотрение дела, ни перейти в режим заочных заседаний. Ведь после обмена вернулась лишь часть обвиняемых. Был потерян почти год: за 11 месяцев не произошло и десятка судебных заседаний. Наконец, в ноябре 2020-го присяжные приняли компромиссное решение: дело о расстрелах на Институтской разделили на два. Первое связанное с Маринченко и Тамтурой, то есть теми обвиняемыми, которые вернулись в Украину. И именно это дело почти завершили рассматривать.

Второе связано с Зинченко, Аброськиным и Янишевским. Суд выделил его в отдельное производство и оставил за собой право продолжить рассмотрение. Кроме того, Дячук заявил: присяжные могут вновь объединить два разных судебных производства, если для этого будут причины. То есть, если обменянных экс-беркутовцев объявят в международный розыск. Это бы позволило начать заочный суд по Зинченко, Аброськину и Янишевскому, в дальнейшем можно было бы вновь объединить два дела в одно и вынести приговор всем пятерым обвиняемым, не теряя при этом лет работы. И 20 октября прошлого года суд решил объявить в международный розыск трех бывших милиционеров.

Проблемная заочка

Стоит объяснить, что к 2014 году в Украине было невозможно судить человека заочно, то есть без его присутствия в зале суда. Уже осенью 2014-го народные депутаты приняли изменения в законодательство, которые позволили такую ​​процедуру. Правда, для ее начала следовало выполнить целый ряд критериев.

Например, существует исчерпывающий перечень преступлений, по которым можно начинать процедуру заочного расследования и суда – всего несколько десятков статей. Кроме того, перед тем, как получить разрешение на заочку, стоит доказать, что подозреваемые или обвиняемые знали о своих подозрениях и обвинениях, им «должным образом» сообщили о времени и месте суда и тому подобное.

Однако самой большой проблемой для следствия стал международный розыск. Поскольку закон не конкретизирует это понятие, в украинских судах сложилась разная практика: отдельным судьям достаточно решения следователя о необходимости международного розыска, отдельные судьи признают только розыск по базам Интерпола. Вот только в течение 7 лет после Майдана эта структура искала только титушок. Поэтому ожидаемо, что через полгода после решения Святошинского райсуда ни Интерпол, ни полиция других стран не ищет Зинченко, Янишевского и Аброськина. Соответственно, заблокирована возможность начать заочный суд.

«Мы упираемся в трактовку закона. Святошинский суд зафиксировал, что международный розыск этих трех обвиняемых начнется тогда, когда любая организация за пределами Украины, которая на это уполномочена, начнет их искать. Но за полгода прокуратура так и не смогла этого добиться. И здесь, на самом деле, возникают вопросы к Национальному бюро Интерпола, которое противодействует любым движениям по международному розыску. А Министерство внутренних дел блокирует взаимодействие с полицией других государств для поиска обвиняемых на территориях других стран. Фактически руководство полиции выгораживает беркутовцев, оно не заинтересовано, чтобы продолжали судебное разбирательство. И при таких условиях международный розыск – не реалистичен. Если мы говорим о милиционерах и должностных лиц, то по делам Майдана мы за 7 лет ни разу не получили разрешений на розыск Интерпола. Искали только титушек», – комментирует Буквам ситуацию адвокат семей Небесной сотни Евгения Закревская.

Кроме того, есть еще один нюанс: поскольку законодательство выписано нечетко, то судьи, адвокаты и прокуроры по-разному видят процедуру заочного суда. Скажем, прокуратура и адвокаты по делу о расстрелах на Институтской в ​​комментариях Буквам в свое время объясняли, что в случае старта заочного суда заседания должны начинаться сначала, то есть с зачитывания обвинительного акта. Так же они должны начинаться, если во время заочного суда обвиняемые возвращаются в Украину и появляются в зале заседаний. Судьи же трактуют закон иначе: по их мнению заседания должны начинаться с момента, когда обвиняемые скрылись.

Из-за этих проблем семьи Небесной сотни и их адвокаты неоднократно просили прокуратуру и народных депутатов внести изменения в законодательство, чтобы убрать проблемы заочного следствия и суда. Обещания разобраться с законодательством звучали еще во времена генпрокурора Юрия Луценко. Уже позже, после обмена с ОРДЛО 2019-го такие обещания давал генпрокуратур Рябошапка. Еще позже о них говорили в Офисе генпрокуроркы Ирины Венедиктовой. А изменения в законодательство разрабатывали несколько рабочих групп.

Законопроект №2164, который должен был убрать проблемы заочки, появился в Верховной Раде еще в сентябре 2019 года. Однако в ноябре того же года его рассмотрение отложили. Через полтора года депутаты вернулись к проблеме и 17 февраля таки проголосовали документ в первом чтении. У родственников погибших на Институтской были надежды, что этот законопроект окончательно примут до апреля, чтобы Святошинский суд безболезненно мог объединить разделенное дело о массовых расстрелах 20 февраля 2014-го. Однако этого не произошло. 17 марта профильный комитет парламента по вопросам правоохранительной деятельности, должен был рассмотреть этот документ. Однако его даже не внесли в повестку дня.

«Сейчас мы рассматриваем дело только в отношении тех обвиняемых, которые вернулись после обмена. И у нас уже сейчас закончился этап, на котором можно было безболезненно объединить дела. Мы завершили допрос свидетелей, суд на этапе дополнений. И если дела вновь объединят в одно, то нам придется повторно исследовать доказательства. Однако если не будет изменений в заочку, суд допросит обвиняемых и пойдет в дебаты – это приговор лишь по двум: Маринченко и Тамтуре. И мы потеряем большую часть работы. Вот такой риск», – объясняет Закревская.

Она добавляет: все время, пока шла работа над законопроектом 2164, она, как и родственники погибших, как и прокуратура, общалась с председателем комитета, депутатом от Слуги народа Денисом Монастырским. Как только документ проголосовали в первом чтении и депутаты подали свои правки – он перестал выходить на связь.

«Да, после того, как депутаты внесли свои предложения изменений ко второму чтению, коммуникация с господином Монастырским прекратилась», – заявила Закревская.

Между тем в самом комитете говорят, что проект закона 2164 вполне могли рассмотреть в прошлую среду, однако по неизвестным причинам этого не сделали. Вероятно из-за отсутствия единого видения, как должен выглядеть окончательный вариант документа.

«Законопроект вполне можно было рассмотреть на комитете 17 марта и вынести на голосование во время внеочередной сессии, как сейчас вынесли другие законопроекты. Об этом просили все: и адвокаты семей Небесной сотни, и представители Офиса генпрокурора, работающие по делам Майдана. Но этого не произошло. Я так понимаю, что у власти до сих пор нет консенсуса относительно того, как должен выглядеть конечный документ. Потому что, по моему убеждению, он в первую очередь должен быть нацелен на то, чтобы наказать людей, совершивших преступления и скрывающихся или в России, или на временно оккупированных территориях. Сейчас одним из условий заочки является международный или межгосударственный розыск. И я так понимаю, что это положение о международном розыске хотят убрать вообще. И я считаю, что это недопустимо, ведь оно является предохранителем от произвола правоохранителей. Если же это произойдет, заочку смогут использовать для политических преследований: человек может быть за границей и не знать, что против него уже идет суд. И при таких условиях любой, против кого возбуждена заочка, может прийти в ЕСПЧ и заявить о политических преследованиях », – комментирует Буквам ситуацию депутат от Голоса, член комитета по вопросам правоохранительной деятельности Александра Устинова.

Она также добавляет, что сейчас в законопроект подали ряд поправок, которые готовы поддержать большинство парламентских фракций (исключая ОПЗЖ). «Эти поправки касаются исключительно России и преступлений, совершенных во время Революции достоинства. Их согласовали и с адвокатами семей Небесной сотни, и с прокуратурой. О чем идет речь: человека можно не объявлять в международный розыск в двух случаях – если он скрывается на территории страны-агрессора и если он скрывается на временно оккупированных территориях. Агрессор у нас сейчас один – это Россия. И действительно, эти поправки касаются не только дел Майдана, но, например, и преступлений, совершенных на Донбассе, военных преступлений. Эти поправки позволят использовать заочную процедуру в процессах, которые сейчас заморожены. В других случаях нужно будет получать подтверждение, что человека таки объявили в международный розыск», – говорит Устинова.

Закревская добавляет, что депутаты также согласились уточнить, с какого именно момента должен начинаться заочный суд, если обвиняемые скрылись. «Все эти годы был вопрос: что делать, если обвиняемые вернулись? Начинать суд сначала? А если среди судебного разбирательства обвиняемые исчезли и началась заочка – то с какого момента нужно начинать? Я знаю, что свои правки подавали Слуги народа, Евросолидарнисть, Голос, даже Батькивщина. И комитет вполне мог 17 марта эти предложения рассмотреть. Но этого не сделал. Они даже не вынесли его на обсуждение. Хотя был согласован вариант», – говорит Закревская.

Собственно, она отмечает, что изменения в заочку важны не только для дела о расстрелах. Если депутаты их таки примут, то деблокируют целый ряд дел Майдана: и в судах, и на этапе расследования. И речь не только о преступлениях чиновников, вроде Януковича или Захарченко, но и о милиционерах. Например, речь идет о событиях 18 февраля. Об избиении на колоннаде стадиона «Динамо», о преступлениях других беркутовцев, которые принимали участие в расстрелах 20 февраля и сбежали в Россию.

Прокуроры же, к которым обращались Буквы, от комментариев отказались до конца марта, чтобы не навредить процессу. Впрочем следует понимать: чем дольше депутаты будут затягивать голосование за изменения в заочку, тем меньше времени будет оставаться у Святошинского суда до приговора. И тем меньше будет шансов на безболезненное объединение двух дел о расстрелах на Институтской. В конце концов, общество имеет реальные шансы получить урезанный, неполный приговор, в котором будут фигурировать только двое обвиняемых. И который, вполне вероятно, не сможет оценить все события, которые произошли утром 20 февраля 2014-го на Институтской.