За что они хотят посадить Порошенко: разбор производств и их перспектив

Сначала короткий ликбез, он же дисклеймер

Слова “открыли уголовное дело” сегодня означают, что в Единый реестр досудебных расследований внесли информацию об уголовном правонарушении. Действующие нормы Уголовно-процессуального кодекса не предусматривают проверки этой информации на данном этапе, установление каких-то фактов – следователь или прокурор получил заявление о совершенном правонарушении, или сведения о преступлении, внес данные в ЕРДР – все, с этого момента считается, что досудебное расследование начато. В большинстве случаев в эту цепочку включается еще суд – когда следователь или прокурор отказывается вносить заявление о преступлении в реестр или медлит с этим более 24 часов, его обязывают выполнить предписания статьи 214 УПК, регулирующей данные вопросы, через суд. Однако, суд также не осуществляет никакой проверки по существу поданного заявления – лишь проверяет факт ее поступления в компетентный орган и время, прошедшее с момента получения органом заявления.

Соответственно, “возбужденное уголовное дело” не означает, что по этому делу суд вынесет решение, кого-то привлечет к ответственности или оправдает, или хотя бы кому-то будет сообщено о подозрении по данному делу. Внесение информации в ЕРДР дает лишь старт досудебном расследованию, в рамках которого уже проводятся допросы, собираются доказательства, принимаются меры, и тому подобное. Также в ходе досудебного расследования преступление может быть неоднократно переквалифицировано с одной статьи Уголовного кодекса на другую, могут появиться дополнительные квалификации, в одно производство могут быть объединены несколько других и наоборот, или же производство может быть закрыто на определенных Уголовным процессуальным кодексом основаниях (например, при отсутствии события преступления или отсутствия в деянии состава уголовного преступления, неустановления  доказательств вины и исчерпании возможностей их получить и т. д.).

Именно по этим причинам довольно сложно точно проанализировать то, что в СМИ называют “делами против Петра Порошенко”. Например, в ходе написания этой статьи, генеральный прокурор Ирина Венедиктова провела брифинг, во время которого сообщила, что три производства, в которых фигурировал Петр Порошенко (в статусе свидетеля) – закрыты, за отсутствием состава преступления. Этот пример прекрасно иллюстрирует написанное выше – “возбуждение уголовного дела” (внесение информации в ЕРДР) вовсе не означает, что преступление хотя бы имело место, не говоря уже о доказанности вины и назначение наказания. Действующий Уголовный процессуальный кодекс дает широкое поле для злоупотребления и манипуляции, как со стороны следствия, так и со стороны заявителей. Например, на том же брифинге, генеральный прокурор, отвечая на вопросы журналистов, заявила, что после закрытия уголовного дела заявитель может написать еще одно заявление, цитируя госпожу Венедиктову: “… с какой-то другой вариацией” (15:48 – 16:17).

Фактически речь идет о спаме, когда как инициаторы уголовных производств, так и следствие или прокуратура руководствуются не неоспоримыми фактами или доказательствами, а процессуальной возможностью начинать досудебное расследование, а соответственно и проводить обыски, допросы, изымать вещи и документы – без какой-либо гарантии, а часто даже и без цели действительно раскрыть преступление и наказать виновных. Однако мы все же попробуем разобраться в ситуации и по крайней мере в общих чертах описать, что именно инкриминируют или хотят инкриминировать Петру Порошенко.

“Дело Семочко”

Логично начать с единственного производства, в котором Порошенко попытались объявить подозрение и избрать меру пресечения. Так же это единственное дело в котором не из сообщений в СМИ, а из официальных заявлений Офиса генпрокурора известен перечень статей Уголовного кодекса, которыми руководствуется обвинение. Это ч. 4 ст. 27 ч. 4 ст. 41 ч. 4 ст. 426-1 УК Украины, то есть, по мнению стороны обвинения, Петр Порошенко “путем издания явно преступного приказа склонил военное должностное лицо – председателя Службы внешней разведки Украины к превышению им власти и служебных полномочий, то есть умышленного совершения действий, явно выходящих за пределы предоставленных ему прав и полномочий, совершенного в условиях особого периода”.

Такая позиция обвинения выглядит достаточно спорной, учитывая то, что статьей 6 Закона Украины “О службе внешней разведки Украины” предусмотрено, что общее руководство Службой внешней разведки Украины осуществляется Президентом Украины, им же назначаются и увольняются с должности первый заместитель председателя и заместителя председателя Службы внешней разведки Украины по представлению руководителя службы. Механизм же выбора кандидата для представления Президенту законом не урегулирован никак. На уже упомянутом брифинге генпрокурор отметила, что вопрос в том, что должность Сергея Семочко не была предусмотрена штатным расписанием СВР и путем выплаты ему зарплаты государству был нанесен ущерб в размере 1,5 млн гривень.

Что же, руководствуясь такой логикой, нужно начинать производство против большинства руководителей государственных служб, так как штатные расписания меняются постоянно, создаются новые посты, зарплаты назначенным на эти должности госслужащим выплачиваются постоянно (пока что) и так далее. Учитывая, что согласно части 3 статьи 5 вышеуказанного Закона, организационная структура Службы внешней разведки Украины определяется Президентом Украины, логика и мотивация стороны обвинения сообщать о подозрении и требовать избрании меры пресечения именно в этом производстве, вызывает только вопросы без намека на ответы. Всю бесперспективность данного дела с точки зрения привлечения Петра Порошенко к ответственности характеризует тот факт, что сам Андрей Портнов считает это дело “подарком” Петру Алексеевичу и его адвокатам.

“Дело о картинах”

Это именно то производство, в рамках которого сотрудники ГБР ломали двери в музей Гончара, где проходила выставка картин, якобы незаконно перемещенных через границу, что и стало основанием для внесения информации в ЕРДР. Правда, одновременно с картинами в музее выставлялись и копии таможенных деклараций на эти картины, которые “изъяли” сотрудники ГБР (учитывая то, что изъятие состоялось вопреки требованиям статьи 165 УПК, доказательственное значение этих документов будет фактически нулевым).

В этом и последующих процессах можно только предполагать статьи Уголовного кодекса, по которым они расследуются. Однако, если следовать озвученным заявлениям о том, что дело открыто из-за сокрытия картин от таможенного контроля, то можно предположить, что имеет место статья 201 Уголовного кодекса – контрабанда, то есть перемещение через таможенную границу Украины вне таможенного контроля или с сокрытием от таможенного контроля культурных ценностей . Однако, уже вспоминая о существовании таможенных деклараций на картины, перспективы дела выглядят сомнительными.

“Дело о кораблях”

Данное производство открыто по факту рейда украинских катеров “Бердянск”, “Никополь” и буксира “Яны Капу” через Керченский пролив в 2018 году. Согласно фабуле дела, Петр Порошенко намеревался узурпировать власть путем введения военного положения для чего совершил эскалацию конфликта с Россией. Тоже крайне сомнительное утверждение, учитывая то, что, во-первых, рейд проходил в рамках украинских территориальных вод от одного украинского порта к другому, то есть, единственной стороной, которая могла, и совершила эскалацию конфликта – является Российская Федерация.

Во-вторых, согласно статье 7 Закона Украины “О правовом режиме военного положения” военное положение на всей территории Украины или в отдельных ее местностях прекращается по истечении срока, на который он был введен. Как мы знаем из статьи 1 Закона Украины “О введении военного положения в Украине” от 28.11.2018, срок введения военного положения составлял 30 суток – с 14 часов 00 минут 26 ноября 2018 до 14 часов 00 минут 26 декабря 2018.

По истечении этого срока процедуру введения военного положения, описанную статьями 5, 6 профильного закона нужно повторять заново – СНБО должен подать соответствующее предложение Президенту, который выдает соответствующий указ и готовит и подает в Верховную Раду проект закона о введении военного положения, где за него должны проголосовать депутаты. Как видим, Президент не является даже инициатором введения военного положения, это прерогатива коллегиального органа – СНБО, и попыток повторного введения военного положения не происходило.

Перспективы что-то узурпировать в ситуации, когда начало и завершение процедуры выполняют коллегиальные органы, СНБО и ВР, и которую к тому же необходимо периодически повторять – оценивайте самостоятельно.

Отмечу лишь, что согласно уже упомянутому закону “О правовом режиме военного положения”, введение в Украине или отдельных ее местностях военного положения, не передает всю полноту власти в руки президенту, только меняет порядок работы органов государственной власти и несколько расширяет полномочия военного командования. Если же говорить о статье Уголовного кодекса, по которой может осуществляться производство по данному делу, то следует вспомнить статью 109 – действия, совершенные с целью насильственного изменения или свержения конституционного строя или захвата государственной власти, а также сговор о совершении таких действий.

“Дело о наступлении 2014-го”

Инициатором данного производства является Нестор Шуфрич, по его заявлению ГБР начало досудебное расследование по поводу наступления ВСУ летом 2014 года, в ходе которого было освобождено 17 населенных пунктов и установлен контроль Украины над 13 из 18 районов Донецкой и 10 из 18 районов Луганской областей. По утверждению заявителя, такие действия были нарушением достигнутых на переговорах в Минске договоренностей о прекращении огня.

Однако стройную картину “немного” портит тот факт, что  летом 2014-го Крым и некоторые районы Донецкой и Луганской областей уже были оккупированы российскими войсками и поддерживаемыми ими сепаратистами (руководство и значительную часть которых составляли российские граждане и военные), ни один из документов, составленных и подписанных по итогам переговоров в Минске, не был ратифицирован Верховной Радой, а значит, не приобрел статус международного договора в понимании украинского законодательства, поэтому с юридической точки зрения, действия ВСУ и Президента как верховного главнокомандующего, происходили в рамках статей 102 и 106 Конституции и статей 1, 1-1, 7 Закона Украины “О Вооруженных Силах Украины” и нормах Закона Украины “Об обороне Украины”.

По некоторой информации, производство по данному делу осуществляется по статье 111 Уголовного кодекса Украины – государственная измена. Учитывая то, что объектом преступления по данной статье является государственная и национальная безопасность, остается только гадать, что же имел в виду заявитель, считая действия, направленные на защиту территориальной целостности – государственной изменой.

“Дело о пленках Деркача”

(Adriii Derkach’s press office via AP)

Основанием для начала досудебного расследования по данному делу была публикация народным депутатом Андреем Деркачем аудиоматериалов, на которых якобы записан разговор Петра Порошенко и экс-вице-президента США Джо Байдена, и его же заявление в адрес генпрокурора. Производство по данному делу осуществляется по статье 111 Уголовного кодекса Украины – государственная измена и статье 364 УК Украины – злоупотребление властью или служебным положением.

Однако, как неоднократно отмечалось и СМИ, сами аудиоматериалы, которые были обнародованы Андреем Деркачем, являются не цельной непрерывной записью одного или нескольких разговоров, а представляют собой фактически микс с комментариями третьих лиц, соответственно, это не оригиналы записей.

Доказательственное значение подобной компиляции, как и существование действительно оригинальной записи и законность ее получения – это вопрос крайне дискуссионный, если не риторический, поскольку не существует законного способа получения подобных аудиозаписей народным депутатом, а согласно статье 86 УПК Украины, доказательство признается допустимым только если оно получено в порядке, установленном УПК. В свою очередь, недопустимые доказательства не могут быть использованы при принятии процессуальных решений, на них не может ссылаться суд при принятии судебного решения. Это фактически ставит точку на судебной перспективе заявлений депутата Деркача.

“Дело” Прямого”  и “Кузни на Рыбацком”

Фабула данных дел – при купле-продаже ООО “Телеканал” Прямой” и ОАО “Завод “Кузня на Рыбацком” было допущено уклонение от уплаты налогов и отмывание средств через оффшорную компанию с этой же целью соответственно. Логично предположить, что производство по данному делу осуществляется в рамках статьи 212 Уголовного кодекса Украины – умышленное уклонение от уплаты налогов, сборов (обязательных платежей) лицом, которое обязано их платить. ГБР вызвало на допрос по этому делу Петра Порошенко еще летом 2019 года, кроме того ряд следственных действий в том же году прошел в помещениях самого телеканала и у его владельца – Владимира Макеенко.

Однако с тех пор никакой новой информации по данному производству в СМИ не появлялось, и так и не было сообщено о подозрении. Отмечу, что из уже перечисленных дел, уклонение от уплаты налогов является, наверное, самым “легкодоказуемым” – при условии, если оно действительно имело место и есть что доказывать. Однако тишина, о которой уже упоминалось, и единственное выдвинутое Порошенко подозрение в совершенно ином производстве, говорят сами за себя.

“Дело о (не) назначении судей”

Это дело возбуждалось за промедление президента с назначением судей на вакантные должности. Расследование проводится по статьям злоупотребление властью или служебным положением (статья 364 УК Украины) и вмешательство в деятельность судебных органов (статья 376 УК Украины). Первое из них предусматривает наступление ответственности за умышленное, с целью получения любой неправомерной выгоды для себя или другого физического или юридического лица использования должностным лицом власти или служебного положения вопреки интересам службы, если оно причинило существенный вред охраняемым законом правам, свободам и интересам отдельных граждан или государственным или общественным интересам, или интересам юридических лиц.

То есть речь идет во-первых об умысле, то есть осознаваемых, целенаправленных действиях (бездействие), направленных на наступление общественно-опасных последствий и желание их наступления, а во-вторых, наличие цели на получение неправомерной выгоды. Оба этих субъективных состояния необходимо будет доказать следствию. Вторая статья предусматривает вмешательство в любой форме в деятельность судьи с целью помешать выполнению им служебных обязанностей или добиться вынесения неправосудного решения.

Здесь следует отметить, что речь не о какой-то деятельности судьи, а именно об осуществлении правосудия. По определению, начало осуществления судьей правосудия не может предшествовать назначению его на должность, как и неназначение одного или нескольких судей не останавливает процесс осуществления правосудия в целом. Действительно, согласно статье 80 Закона Украины “О судоустройстве и статусе судей”, президент издает указ о назначении судьи на должность не позднее 30 дней с момента получения соответствующего представления Высшего совета правосудия.

Однако невыдача такого указа может быть только основанием для иска о принуждении Президента его выдать, но отнюдь не основанием для привлечения к ответственности за вмешательство в работу суда. Аналогичным образом выглядит ситуация и со второй частью обвинения – нанесение государству убытков за выплату заработной платы судьям, которые не осуществляли правосудие ввиду отсутствия у них полномочий – необходимость доказывания умысла и цели на получение неправомерной выгоды в контексте обстоятельств дела сводит на нет перспективы данного производства.

“Дело про Мальдивы”

Суть дела – пересечение Петром Порошенко государственной границы на основании заведомо поддельного документа. Речь здесь идет об отпуске Петра Порошенко на Мальдивах в 2018 году. По версии следствия, пятый президент проходил таможенный и паспортный контроль, используя документы на чужое имя. В контексте данного дела также упоминалось возможное внесение должностными лицами государственных таможенных и пограничных органов в официальные документы заведомо ложных сведений с целью обеспечения пересечения границы – то есть изготовление паспорта с фиктивными данными в отношении лица, которому он был выдан.

Досудебное расследование в данном случае может проводиться по статье 332 (незаконная переправка лиц через государственную границу Украины, организация, руководство такими действиями или содействие их совершению), части 4 статьи 358 (использование заведомо поддельного документа) и статье 366 (составление, выдача должностным лицом заведомо ложных официальных документов, внесение в официальные документы заведомо ложных сведений, иная подделка официальных документов) Уголовного кодекса. Однако с момента появления информации о внесении сведений в ЕРДР по данным фактам, никаких других данных о состоянии и судьбе этого дела не поступало, сам Петр Порошенко утверждает, что процедуру пересечения границы он проходил по собственному паспорту, выданному на его имя.

“Дело о тайной ситуативной комнате”

Одно из самых анекдотических производств, вызванное публикацией тогдашним новым секретарем СНБО Александром Данилюком видео с той самой ситуативной комнаты, в котором он сообщил об исчезновении серверов с секретной информацией, что опроверг экс-секретарь СНБО Александр Турчинов.

ГБР не замедлило с внесением в ЕРДР сведений по статье 329 Уголовного кодекса (потеря документов или других материальных носителей секретной информации, содержащих государственную тайну). Однако, судя по тому, что никаких сведений по данному производству больше не поступало, речь все же шла не о серверах с государственными секретами, а о системе защищенной конференцсвязи, если ее исчезновение действительно имело место.

“Дело о Томосе”

Это дело вызвало настоящий взрыв в медиаполе, начиная с момента сообщения о наличии такого производства самим Порошенко во время брифинга перед Печерским районным судом, где ему так и не смогли избрать меру пресечения (хотя по некоторым данным, расследование продолжается еще с 2019 года). Дело возбуждено по статьям 109 (действия, направленные на насильственное изменение или свержение конституционного строя или на захват государственной власти), 161 (нарушение равноправия граждан в зависимости от их расовой, национальной принадлежности, религиозных убеждений, инвалидности и по другим признакам), 364 (злоупотребление властью или служебным положением) Уголовного кодекса.

Инициативу здесь приписывают нескольким лицам, начиная от “предстоятеля УПЦ КП” Филарета, неназванных “верующих УПЦ КП” и заканчивая одиозным экс-мэром Харькова и экс-депутатом от “Оппозиционного блока” Михаилом Добкиным. Порошенко обвиняют в том, что своими действиями, направленными на создание Православной церкви Украины он разжигал религиозную вражду или ненависть.

Учитывая то, что объектом преступления, предусмотренного статьей 161 УК Украины, является равенство человека и гражданина в правах и свободах, и равенство их перед законом, а также учитывая, что создание ПЦУ и именно получение Томоса об автокефалии от Вселенского патриарха не тянуло за собой запрета ни одной религиозной организации, ни ограничения их прав или прав их прихожан по сравнению с ПЦУ и ее верующими, остается только догадываться, какую же именно вражду подразумевают заявители и следствие. И не следует ли превентивно запретить создание любых новых религиозных организаций – “от греха подальше”.

***

Вышеперечисленные дела можно отнести к наиболее громким из тех, что касаются пятого президента в той или иной степени. Есть также некоторые другие дела, например, о выдворении за пределы Украины Михаила Саакашвили в 2018 году (расследование осуществляется не смотря на наличие решения Верховного Суда о признании реадмиссии законной), часть из которых, как уже упоминалось, прекращено прокуратурой за отсутствием состава преступления (что, впрочем, не препятствует заявителям обжаловать такое решение в суде или подать заявления повторно).

В то же время нельзя утверждать, что  перечень дел полный – как уже отмечалось, действующее процессуальное законодательство позволяет “открывать уголовные дела” со скоростью и частотой, которой бы позавидовал любой “неистовый принтер” монобольшинства. Однако во всех упомянутых производств есть одна объединяющая черта – крайне сомнительные, если не сказать несуществующие, судебные перспективы.

Лишним подтверждением этого факта является то, что за целый год активной работы правоохранители смогли сообщить о подозрении только по одному делу, причем, более медийному, чем юридически обоснованному. Как будут развиваться события, покажет только время, но пока idée fixe не такой уж и новой власти – посадить или хотя бы арестовать пятого президента, все больше приобретает черты издевательства над сущностью институтов следствия, прокуратуры, суда и правом в целом.