Собственно, это можно назвать третьим крупным освобождением украинских граждан: первое состоялось еще в 2017-м, когда Украина также освобождала своих граждан из ОРДЛО, второе произошло 7 сентября прошлого года, когда вернулись политические заключенные, и третье – 29 декабря. Кроме того, на протяжении этих лет на свободу выходили и незаконно осужденные украинцы. И все они нуждались в реабилитации, с которой в Украине существуют определенные проблемы.

Помощь не для всех

Несмотря на то, что проблема пленников Кремля и пленных ОРДЛО существует скоро шестой год, в Украине до сих пор нет соответствующей законодательной базы, которая могла бы гарантировать хотя бы минимум прав таким категориям граждан. В частности, право на реабилитацию после освобождения. Хотя чисто теоретически, такие возможности существуют.

Например, согласно постановлению Кабинета Министров № 328 от апреля 2018-го, пленные имеют право на единоразовую выплату около 100 тыс. грн и возмещение оплаты услуг адвокатов. Также там говорилось о реабилитации. Впрочем механизм оказания помощи функционировал с определенными нюансами. Для того, чтобы получить помощь, освобожденные должны были обратиться в специальные комиссии, созданные при областных государственных администрациях (ОГА). Однако, как отмечают в Объединении семей пленников Кремля, таких комиссий в большинстве областей просто не существовало.

“Перед обменом в сентябре прошлого года наша организация сделала запросы в ОГА большинства областей. Так как согласно постановлениям Кабмина там должны были создать специальные комиссии, в которые могли бы обращаться наши родные, чтобы получить реабилитацию. И с большинства ОГА мы получили ответы даже. Но оказалось, что у них нет этих спецкомиссий. Мы столкнулись с тем, что пленным просто не к кому обращаться за помощью. Даже в Киеве возникли проблемы. В Киевскую городскую государственную администрацию и наше объединение, и Министерство по вопросам временно оккупированных территорий подавали заявления с просьбой создать  такую ​​комиссию. Чиновники нам сказали, что все якобы упирается в заместителя мэра Виталия Кличко – Марину Хонду. Якобы это она саботирует процесс. Когда мы пришли к ней – оказалось, что она вообще о комиссии не в курсе. В конце концов, только после нашего обращения напрямую к ней эту комиссию создали. Фактически эта система реабилитации, предусмотренная постановлениями Кабмина, не работает. Она просто не готова к тому, что человек вернется и сразу получит помощь”, – рассказывает председатель Объединения родственников политзаключенных Кремля, брат политзаключенного Евгения Панова Игорь Котелянец.

Фактически за все три обмена реабилитация, которую получали пленные, была чьей-то “доброй волей”: Администрации/Офиса президента, Офиса уполномоченного по правам человека, олигархов. Медицинское обследование и лечение в Феофании. Отдых в санаториях в Пуще Водице. Подаренная техника (например, ноутбуки прошлой осенью для политзаключенных) или купленные Виктором Пинчуком квартиры. В то же время есть примеры людей, которые вернулись из российского плена, отсидев свои сроки. И они так и не смогли получить от государства обещанную помощь.

Показательной является история Романа Терновского. Россияне задержали его в Ростове, через несколько месяцев после того, как он приехал к своему больному ребенку. Мужчину “судили” за якобы причастность к “Правому сектору”. Он получил около 2-х лет заключения, после чего вернулся в Украину. Поскольку его жилье находилось на Донбассе на линии фронта, ему пришлось жить с матерью в городе Изюм. Это произошло примерно за две недели до того, как официально “обменяли” политзаключенных и моряков. По возвращении оказалось, что у Терновского проблемы с давлением. Он попытался пройти реабилитацию, поехал в Харьков, подал документы. Однако ни медицинского лечения, ни финансовой помощи в первые месяцы он так и не получил. На лечение же его удалось отправить благодаря американским донорам, которых нашло Объединение семей пленников Кремля.

“Он отбыл наказание, вернулся, денег нет, работы нет. И есть проблемы с давлением. Роман хотел пойти на работу, потому что деньги нужны, но не мог, потому что у него очень высокое давление. И так он два-три месяца ходил, пока мы не нашли донорскую помощь. От государства мы не смогли найти поддержки. Американские доноры оплатили ему 21 день стационара, провели обследование, положили его в Киеве в больницу. Врачи диагностировали проблемы с давлением и сердцем. Сказали, что обратились вовремя – у человека было предкризисное состояние. Сейчас он пролечился, со здоровьем стало лучше. Как мне известно, сейчас он ждет помощи от государства в размере 100 тыс. грн”, – рассказывает Котелянец. И добавляет: эта история не единственная. Их объединению время от времени приходится искать финансирование на лечение политзаключенных, которых не обменяли. Скажем, для Александра Костенко, Исмаила Рамазанова, Игоря Мовенко.

В то же время Котелянец добавляет: бывшим пленным нужна психологическая помощь, чтобы они не оставались один на один с проблемами. А также время, чтобы прийти в себя. “Человек приходит травмированным. Он не совсем привык к свободе. Не всегда может распоряжаться собственным временем. Поскольку в лагерях, в тюрьмах за них это делал кто-то другой. Люди, которые до войны жили на оккупированных территориях, не всегда знают, чем им заниматься после освобождения, как жизнь строить. Потому что не все могут стать общественными деятелями. Поэтому если говорить о конкретной помощи, то людям нужно временное жилье. Чтобы где-то осесть, привести себя в порядок. Нужно медицинское обследование и лечение. Надзор психолога. Важно, чтобы на человека не давили и не требовали быстро принимать важные решения. А еще им нужно время для себя. Например, мой брат Евгений после возвращения понял, что хочет менять профессию. И для этого не хватает времени. Потому что его постоянно куда-то приглашают. Из-за этого он не может решить свои бытовые проблемы”, – отмечает Котелянец.

Проблемы с законом

Ситуацию с предоставлением реабилитации всем без исключения пленным мог бы исправить профильный закон. Впервые о нем заговорили примерно три года назад. Даже существовало несколько проектов законов. Наиболее известными из них стали документы № 8205 и № 8337. Впрочем, и родственники незаконно заключенных, и правозащитники раскритиковали оба документа. Среди прочего, вопрос вызвало то, кто и как именно будет определять статус “политзаключенного”.

Ведь, по словам правозащитников, такой статус могут давать только международные неправительственные организации. Если же это будет делать государство – то будут возникать вопросы, особенно учитывая тот факт, что в самой Украине преследуют и убивают активистов за их гражданскую позицию (Николай Бычко, Екатерина Гандзюк и т. д.). Впоследствии заговорили о лицах, незаконно лишенных свободы. Но здесь проблемы возникли с тем, когда именно человек может получить такой статус. Ведь для того, чтобы его подтвердить, пленники Кремля или пленные из ОРДЛО должны были бы лично пройти собеседование в Службе безопасности Украины. То есть фактически пленники сначала должны отсидеть свои сроки, а уже потом надеяться на помощь от государства.

“Было два законопроекта. И оба плохие, потому что они так себе защищали пленных. Но лучших на тот момент не было. Речь о документах под номерами 8337 и 8205. Первый вообще не был самостоятельным проектом закона. Он лишь вносил поправки в существующие законы. Второй же был полноценным документом, который надо было переделывать где-то на 80%. И мы, родственники пленников, поддерживали его только в первом чтении”, – объясняет Котелянец.

Собственно, проголосовать за упомянутые проекты законов пытались в последние дни Верховной Рады предыдущего созыва. Однако в зал заседаний попал именно документ под номером 8205, поскольку и родственники пленников Кремля, и правозащитники выступили категорически против № 8337.

Таким образом, парламент ІХ созыва получил в наследство важный документ, который должен был улучшить жизнь украинских граждан, которые возвращаются из плена. Однако вряд ли депутаты за него уже проголосуют. С лета прошлого года семьи пленных совместно с МинВОТ, Офисом президента и правозащитниками подготовили новый документ, чтобы избежать длительного рассмотрения поправок к законопроекту № 8205. Сейчас новый проект закона лежит на экспертизе в Офисе президента. Поскольку, по неофициальной информации, до встречи в Нормандии его не планировали принимать. Сейчас же можно надеяться, что его вынесут на голосование в Верховную Раду.

Новый законопроект предусматривает, что семья заключенного имеет право на ежегодную одноразовую финансовую помощь. Ее размер составляет не менее 75 минимальных зарплат. То есть не менее 100 тыс. грн. Также государство сможет оплачивать заложникам и пленным адвокатов там, где они могут работать: то есть не только в России, но и в Крыму и, возможно, на Донбассе. Поскольку адвокаты в таких случаях – это в первую очередь связь с внешним миром и предохранитель от пыток. После освобождения пленные также получают финансовую помощь, медицинскую и психологическую реабилитацию. Кроме того, замораживаются их обязательства по кредитам и алиментам. Также предлагают возможность бесплатного обучения для смены профессии.

“МинВОТ по инициативе премьера Алексея Гончарука и Оксаны Коляды подготовили постановления к новогоднему обмену. Фактически там предусмотрена вся поддержка, которая прописана в законопроекте. То есть здесь власть была готова. Но остается неопределенным вопрос критериев: а кто является заложником? Поэтому постановления – это хорошо, но это ручное управление. Потому что сегодня у власти люди, которые хотят заложникам помогать. А завтра власть поменяется и кто-то решит, что заложники – это “приспешники фашистов”. И постановления заблокируют. Поэтому нам нужен закон, который дает четкие критерии и гарантирует помощь независимо от того, кто сидит на Банковой, в Кабинете Министров, в Верховной Раде”, – убежден Котелянец.

Изменения на Банковой

В течение нескольких лет родственники пленников Кремля и пленных ходили в Администрацию президента с рядом требований, которые при президентстве Петра Порошенко так и не выполнили. Хотя просили они только о двух вещах: назначить ответственного за вопросы пленных и создать координационную группу при АП, которая могла бы работать с проблемой пленных. Первое было нужно, чтобы человек с полномочиями мог вести переговоры относительно обмена.

Второе – чтобы решать вопрос относительно поддержки пленных и заложников: коммуникация с адвокатами, Красным Крестом, решение насущных проблем и тому подобное. Ответственным за вопросы заложников во время Порошенко была Ирина Геращенко, однако, как отмечают родственники политзаключенных, у нее не хватало полномочий, чтобы вести переговоры. А проект документа о создании координационного совета так и не приняли. Хотя подобная структура существовала при Министерстве иностранных дел в течение нескольких лет. Впрочем, за все время своей работы она так и не приняла ни одного действенного решения.

“Все предложения Владимир Зеленский воплотил. Ответственный за переговоры человек появился, хотя официально должности у него нет. Это Андрей Ермак. Он фактически отвечает за переговоры по обмену, и он закрыт от всех. Наверное, так и должно быть. Координационную группу мы тоже получили. Она называется “Рабочая группа по вопросам заложников и без вести пропавших” и работает вполне официально. Хотя нас не возглавляют чиновники, мы можем пригласить на наше заседание министров, их заместителей, представителей силовиков и тому подобное. И обсудить некоторые вопросы, связанные с заложниками. Хотя едва ли не основная масса вопросов там связана с пропавшими без вести и пленными на Донбассе. Предложения же семей пленников Кремля там реализовали в законопроекте о заложниках: записали все пожелания, потом юристы их оформили в текст, затем внесли правки. Остается дождаться голосования в Раде”, – рассказывает Котелянец.

Хотя следует понимать: даже если закон о заложниках таки примут, государство не всегда сможет оперативно оказывать помощь. Ведь для определения статуса заложника и получения денег нужно время. Сейчас для этого надо обращаться в комиссию при МинВОТ. Которая, судя по отзывам родственников, не всегда готова работать. Скажем, за предыдущий год она дала более 50 отказов. Также якобы отказали в финансовой помощи родственникам Григория Синченко, повторно попавшего в плен пророссийских боевиков на Донбассе в прошлом году. Или семье волонтера Владимира Якименко, задержанного “властью” Крыма. Хотя даже если государственная машина изменит подход к работе, то существуют две категории граждан, которым быстро не смогут помочь: это недавно задержанные и люди, о которых мы узнаем внезапно (как история Якименко).

Собственно, на Банковой уже успели анонсировать следующий обмен, в который должны войти крымские татары. Можно предположить, что он состоится после следующей Норманнской встречи. Поэтому у нынешней власти есть время, чтобы провести работу над ошибками предшественников. И сделать так, чтобы реабилитация, которую получают бывшие заключенные, не зависела от доброй воли чиновников.