Одесский припортовый завод (ОПЗ), который так и не удалось приватизировать, в марте этого года возобновил работу, однако количество проблем и интриг вокруг предприятия не уменьшилось. В свое время НАБУ обвинило менеджмент ОПЗ то ли в растрате, то ли в присвоении средств. Так появилось “дело ОПЗ”. Повышенную активность к делу проявлял и экс-губернатор Михеил Саакашвили, обвиняя топ-менеджеров в коррупции. Как заявили в Фонде госимущества, в том числе и негативное информационное поле вокруг ОПЗ привело к тому, что реальные инвесторы потеряли к заводу интерес. Произошло обесценивание приватизационного объекта из-за создания ему имиджа неликвидного и невыгодного актива. На каком этапе сегодня находится “дело ОПЗ”? Почему защита настаивала на закрытом процессе, а сторона обвинения это даже не оспорила? На эти и другие вопросы #Букв ответил Андрей Цыганков, адвокат первого заместителя директора ОПЗ Николая Щурикова.

– На каком этапе сейчас уголовное производство и всё-таки в чём суть обвинения?

– К сожалению, все дело с первого дня пронизано духом анархии и вседозволенности. Не буду погружать в детали.

Напомню только о самых ярких моментах досудебного следствия:

Первый – это опубликованное на сайте НАБУ решение суда за час до принятия такого решения самим судом при рассмотрении меры пресечения. Примерно такая же ситуация была с обвинительным актом, на сайте НАБУ была опубликована информация о том, что обвинительный акт в отношении Щурикова и Переломы был подан в суд, однако мне и подозреваемому поступило предложение от НАБУ ознакомиться с обвинительным актом только через три дня после такой публикации;

Второй – это экспертиза, на основании которой построено всё обвинение в отношении Щурикова и Переломы, которая сделана одними и теми же экспертами, что в деле ОПЗ и в деле Онищенко, и которая, отвечая на вопрос о цене газа в конкретную дату, дала две абсолютно разные версии о цене газа, при этом в деле Онищенко завысив, а в деле ОПЗ – занизив эту стоимость. Разница в цене газа на конкретную дату в двух одинаковых экспертизах, проведённых одними и теми же экспертами, составила 988,29 грн;

Третий – это ограничение судом адвоката в трёхдневный срок ознакомиться с 40 томами уголовного производства.

Но давайте вернёмся к реалиям. Не секрет, что суд уже рассматривает обвинительный акт, закончилось подготовительное заседание, и дело принято судом к рассмотрению по сути.

Сегодня у нас нет возможности комментировать то, что происходит во время заседания. Защита не может это делать в связи с тем, что удовлетворено ходатайство, чтобы слушание судом данного процесса проходило в закрытом порядке.

– Почему защита настаивала на закрытом процессе, а сторона обвинения это даже не оспорила?

– Первым основанием, которое видела защита, и я могу об этом говорить, потому что до принятия решения по этому ходатайству процесс ещё не был закрытым, стало то, что дело ОПЗ возникло из материалов контрразведывательной деятельности СБУ, и по нашему требованию будут подниматься вопросы государственной тайны. В частности, вопрос о том, имели ли такой доступ к гостайне следователи, которые вели расследование. Вообще, изучил ли кто-то те материалы, которые были переданы? Поскольку изучить их могло только лицо, допущенное к гостайне, а круг таких лиц ограничен.

(Как известно из материалов следствия, основанием для открытия уголовного производства по ОПЗ стало заявление сотрудника СБУ, проводившего в 2015-м году контрразведывательную деятельность в отношении ОПЗ. Он, собственно, и передал заявление непосредственно Гизо Углаве (замглавы НАБУ, соратнику Саакашвили; занимал пост заместителя главного прокурора Грузии в бытность президентства Саакашвили – прим. ред.).

– Получается, что сейчас непонятно, были ли изучены материалы СБУ?

– Да, действительно непонятно, потому что, если первичные документы, переданные из СБУ в качестве части контрразведывательного дела, вообще никто не изучал – тогда мы понимаем, что мотив сугубо политический. Соответственно, совершенно непонятно, как можно дальше вести дело, если не изучены материалы, которые стали основанием для его возникновения в принципе.

– А ещё были основания?

– Вторым основанием для такого ходатайства, безусловно, было то, что фигурантом по делу (в данном случае – фигурантом как свидетелем, а по другому уголовному производству – как лицом, в отношении которого подано уголовное заявление моим клиентом) является политик Михеил Саакашвили. А как мы уже видели в деле Насирова, когда у Саакашвили есть желание использовать процесс для повышения своей популярности, устраиваются палаточные городки, происходит давление на суд, поступают угрозы адвокатам и угрозы подсудимому. А саму судебную систему Украины подменят популисты и толпа.

Яркий тому пример – появление “общественности” во главе с грузинскими реформаторами именно в деле Насирова. Есть основания предполагать, что это было срежиссировано именно НАБУ, которое, я думаю, через Сергея Лещенко и других лояльных нардепов фактически руководило этим беспределом.

Раннее юристы уже отмечали, что и само НАБУ не гнушается злоупотреблениями – а именно демонстративно присваивает себе функции ФГИУ и Кабмина.

– Давайте вернёмся к делу ОПЗ. Я так понимаю, что закрытость процесса не позволяет сторонам публично обсуждать происходящее на заседаниях. А как же комментарии НАБУ и САП?

– Комментарии, которые дает само НАБУ после заседаний, – для защиты они очень принципиальны и важны. Защита понимает, что подобными вещами НАБУ пытается навязать обществу своё мнение и убедить в этом. Суть состоит в том, что сразу же после судебных заседаний представители НАБУ, САП сообщили СМИ, что, по их мнению, Фонд госимущества противоправно и не имея на то оснований отказался от своего права заявить гражданский иск. НАБУ и САП заявили, что будут разбираться с тем, насколько Фонд имел право и насколько это законно – отказаться от роли потерпевшего и гражданского иска.

– А каким образом НАБУ может в этом разбираться?

– Ну, они могут, как обычно, например, подъехать, арестовать всех сотрудников Фонда и предложить им в обмен на свободу заявить, что они лично видели, как Щуриков и Перелома пришли с деньгами и подкупили председателя Фонда для того, чтобы он отозвал заявление… Схема у НАБУ отработанная, мы же видим это во всех их делах, по-другому же никак не происходит.

Поскольку на сегодняшний день никто в Фонде не арестован, уголовное производство по этому факту не ведется, господин Щуриков не обвиняется в том, что он каким-либо образом влиял на принятие такого судьбоносного для дела решения, не установлено то, что другие лица могут это делать, и вообще, в рамках этого уголовного производства можно говорить, что такие слова НАБУ и САП – голословны. Потому что в противном случае те, кто их сказал, скрывают людей, которые противоправно оказали влияние якобы на потерпевшего в процессе.

У любого юриста не вызовет никаких сомнений, что это действие (заявление об отказе от гражданского иска) совершено Фондом госимущества в рамках закона и полномочий. Но ведь сразу возникает следующий вопрос: если действия так называемых подсудимых, которые якобы завладели или растратили какие-то денежные средства, не нанесли никому ущерба, то есть следствие не установило лицо, пострадавшее от действий Щурикова, в чем суть обвинения? Напомню, что в случае, если эти действия не нанесли никому ущерб, никому не создали проблем, – извините, пожалуйста, даже квалификация этих статей (ч. 5 ст. 191 УК “Присвоение, растрата имущества или овладение им путем злоупотребления служебным положением, если они содеяны в особенно больших размерах или организованной группой”, ч. 2 ст. 364 УК, ст. 364. “Злоупотребление властью или служебным положением, если оно послужило причиной тяжелые следствий” – прим. ред.) совершенно неверная, потому что без ущерба квалифицировать подобные статьи нельзя.

Следующая ситуация: если предположить, что Фонд госимущества, со слов НАБУ и САП, отказался от участия в качестве потерпевшего, то почему не ищут потерпевших среди 4 тысяч акционеров-граждан Украины, почему такое преимущественное отношение: Фонд – это потерпевший, а обыкновенные граждане Украины, являющиеся акционерами ОПЗ, – не потерпевшие? Уголовно-процессуальное законодательство не делает разницы между принадлежностью или непринадлежностью государству пакета акций – либо есть убыток, либо его нет. Поскольку акционеры не признаны потерпевшими, и для этого нет оснований, можно считать, что потерпевшего в деле просто нет.

Возвращаясь к заводу: если потерпевшим является завод, как считают правоохранители, и это изложено в тексте обвинения, если они в этом убеждены, то Фонд госимущества отказался правомерно, потому что у них совершенно разный статус. Либо потерпевший – завод, либо акционеры. Нанести вред в данном случае акционеру, не нанося предприятию, практически невозможно.

Получается очень интересная ситуация. Есть коррупционное дело, есть люди, которые якобы нарушили антикоррупционное законодательство, но при этом они никому не нанесли ущерб, либо же нет того, кому нанесён ущерб, и в каком размере этот ущерб?

– Но была же названа цифра – 205 млн грн?

– Была названа цифра 205 млн грн, появившаяся на основании вышеупомянутых скандальных экспертиз, которой якобы завладели или растратили два менеджера (Щуриков и Перелома – прим. ред.). До сих пор из обвинения непонятно: завладели или растратили, так как даже по тексту обвинения в разных его частях используются два этих слова. Но ведь кроме этого, сегодня нет и того, кто считает, что у него незаконно забрали эти деньги (потерпевшего), и нет того, кто эти деньги получил фактически, то есть следствием не установлено, что вообще был факт то ли завладения, то ли растраты. Кроме компании “Укрнафта”, которая, к слову, наполовину государственная, никто деньги от завода не получал. Нет цепочки или какой-то схемы вывода этих денежных средств из ОПЗ, по-простому обналички, потому как деньги остались в “Укрнафте”.

– Заседания проходят в закрытом режиме, но насколько нам известно, нет попыток со стороны активистов и журналистов, чтобы попасть на заседание. Это так?

– Да. Дело стало никому неинтересно. Такое впечатление, что была команда – завалить приватизационный объект и уничтожить инвестиционную привлекательность ОПЗ. Дело сделано, и теперь это никому больше неинтересно.

– На старте резонанс делу придавал Саакашвили, но его позиции изменились – учитывая то, что когда все начиналось, он был губернатором, сейчас он уже не губернатор…

– Действия Саакашвили, скорее всего, изменились потому, что за все это время он так и не получил доказательств того, в чем был так убежден. А он был убежден, что если на государственный завод приходит газ, то его воруют – это неправильное убеждение, оно не подтвердилось.

– Его уже вызывали в суд?

– Пока нет.

– НАБУ не оспаривало решение о закрытом формате судебных заседаний?

– Нет. Им же лучше.

– Тем не менее они дают комментарии после заседаний, которые проходят в закрытом формате.

– Я считаю, что это разглашение тайны закрытого судебного заседания. Однозначно.

– Они нарушают закон таким образом?

– Они могут рассказывать, что заявление Фонда о том, что он не желает и не имеет оснований быть потерпевшим, стало им известно до заседания. Но поскольку само обсуждение, основания, аргументы, почему они не хотят, стали известны на заседании – то это разглашение тайны закрытого заседания.

– Как вы оцениваете неоднократные прошения антикоррупционных органов об отставке Щурикова?

– У НАБУ есть кем-то поставленная задача – отстранить от должностей Щурикова и Перелому. И это пытаются сделать регулярно. По закону, через суд, у НАБУ было такое право, и они его неоднократно использовали. Но суды первой и второй инстанций отказывали им в удовлетворении таких ходатайств, так как законных оснований для отстранения от должностей Щурикова и Переломы попросту нет. Однако НАБУ продолжает беспределить и терроризирует Кабмин, Фонд госимущества, рассылая письма, подписанные Сытником А. с требованием уволить Щурикова и Перелому. И руководителя НАБУ совершенно не смущает тот факт, что такое письмо – превышение им своих полномочий и очередная попытка не только влиять на хозяйственную деятельность предприятий государственного сектора экономики, но и на кадровую политику. На сегодняшний день досудебное следствие, которое проводило НАБУ, уже завершено, дело слушается в суде, на этой стадии закон больше не даёт права НАБУ обращаться в суд с какими-либо требованиями. Поэтому такие действия со стороны НАБУ, как рассылка писем в Кабмин и Фонд госимущества с требованиями уволить Щурикова и Перелому, являются незаконными, а также указывают на факт давления со стороны НАБУ на органы государственной власти и попытку спровоцировать их на совершение незаконных действий. Возможно, это своего рода такой эксперимент от НАБУ. Ведь если путём рассылки писем Сытник добьется отстранения или увольнения Щурикова или Переломы, тогда руководство НАБУ получит возможность в следующий раз требовать снятия с должности любого руководителя, министра или даже Премьера.

Ведь что очень раздражает руководство НАБУ? А всё дело в том, что Щуриков и Перелома с самого начала дела ОПЗ выполняют свои трудовые обязанности. За это время они не получили ни одного выговора, ни одной претензии ни от руководства, ни от кого-либо ещё. Щуриков и Перелома не устраивают лишь одну структуру – НАБУ. Но НАБУ не уполномочено контролировать государственный сектор экономики и обсуждать рентабельность работы таких предприятий.

– Именно поэтому Щуриков обратился в суд, чтобы получить право не быть уволенным, и выиграл его?

– Он не выиграл, он получил обеспечительную меру, при которой до рассмотрения его иска по сути никакие кадровые вопросы в отношении него не могут быть решены. А суть иска проста – он требует урегулировать с ним трудовые отношения, как это предусмотрено законом – подписать с ним контракт, который уже два года никто не собирается подписывать. Постоянный террор – “снять с должности, отстранить” – привел к тому, что так дотерроризировали Кабинет Министров, что были составлены документы, которые задевают честь, достоинство и деловую репутацию и незаконно кому-то дают команды, что надо уволить Щурикова, не изучая ситуации.

– Такое увольнение инициирует Кабинет Министров по обращению НАБУ?

– Именно так, НАБУ в лице Сытника требует от Гройсмана, вопреки закону и действующим решениям судов, принять решение об увольнении Щурикова и Переломы.

– То есть по сути обращение Щурикова в суд снимает напряжение с Кабинета Министров?

– Если брать во внимание персонально Щурикова, то я бы сказал, что этот иск позволит установить здоровые отношения с Кабинетом Министров. Если смотреть дальше, то мы пытаемся перевести в законное русло взаимоотношения государственного сектора экономики и правоохранителей в вопросах влияния на хозяйственную деятельность и кадровую политику предприятий государственного сектора экономики.